The Last of Us. Как серия исследует человеческую природу и дарит неповторимый игровой опыт

Снова 2038 год. Парк в Сиэтле, ночь, гроза. Связанную Эбби волокут двое «Шрамов», освещая путь факелами. Это та самая сцена, которую показали в тизере 2017 года. Эбби, как мы уже видели, вешают на дереве, а юную Яру, похоже, ожидает та же участь. Свистит стрела: это Лев, который в последний момент спасает обеих. Пока игрок знает про Лева и Яру лишь то, что их считают отступниками – теми, кто отрекся от веры. Этого достаточно для понимания, что два новых героя сыграют важную роль в истории и нам, вероятно, придется иметь с ними дело.

Интересно отметить этимологию слова «серафит». Вероятно, она происходит от древнееврейского слова «серафим» – так в великих монотеистических религиях называют краснокрылых ангелов. Лидер «Шрамов»[111], которую, кстати, зовут Эмили, приказывает своим подчиненным: «Подрежьте ей крылышки». Есть нечто символичное в том, что из этих персонажей делают падших ангелов со сломанными крыльями. Именно такой и становится Яра, учитывая, какая печальная судьба ее ждет.

История двух серафитов, старшей из которых шестнадцать лет, – примерно столько же было и Эбби, когда она потеряла отца, – странно перекликается с опытом героини. Создается ощущение, что в The Last of Us Part II мы постоянно наблюдаем метаморфозы падших ангелов. Элли, чья история имеет странное сходство с «Потерянным раем» Джона Мильтона: «Столь горячо его люблю, что рада всем смертям, но вместе с ним. Жизнь без него – не жизнь!» Эбби, которая ищет отмщения. И этих новых персонажей, Лева и Яры, – неверных, отвергающих догмы. Как мы узнаем позже, разница между ними в том, что у каждого ангела своя судьба и свой конец.

Ну, а пока Эбби, Лев и Яра несутся прочь от патрулей серафитов[112] в пугающей (и впечатляющей) сцене погони в лесу. После нескольких изнурительных схваток Эбби вынуждена нести маленького ангела Яру на руках, а Лев находит им временное укрытие в бытовке. Наша героиня накладывает девочке самодельную шину, а затем прощается с новыми товарищами. В глазах ВОФ и Айзека Эбби совершила непростительное. Она помогла серафитам. Эта сцена идеально показывает растерянность и игроков, и самой девушки. Почему она поступила именно так? Ведь раньше она была такой безжалостной. Но мы чувствуем, что иначе поступить было нельзя. Это необходимо, чтобы начать… искупление.

Уйти

Проникнув на причал после схватки с ордой зараженных, Эбби оказывается в безлюдном месте и видит свет от маленькой лодки. Она стоит в бассейне, где когда-то жили дельфины. Оуэн сидит на палубе, сгорбившись, рядом с ним пустая бутылка.

Оуэн: «Мы… зачищали один лагерь, лишь пара „Шрамов”, и я врезал одному. Сильно. И он упал. Оружие было рядом, но он его не взял. Он взглянул на меня, он был старый… усталый. Он ждал… смерти. Я убивал „Шрамов”. А этот, ублюдок. И я не смог».

Как вы уже поняли, The Last of Us Part II всеми возможными способами пытается заставить вас почувствовать, что сотни тысяч NPC, которых игроки хладнокровно убивают в каждой видеоигре, что-то собой представляют. Иногда нас подводят к этому тонко, иногда не очень – скажем, привычка солдат ВОФ выкрикивать имена погибших товарищей через какое-то время может надоесть. Однако Naughty Dog пытается создать сильное послание, избавившись от старых ошибок. Чувствуется, что студия все еще помнит, как ее критиковали за диссонанс между сюжетом и геймплеем в серии Uncharted. В этой игре мы убиваем… и мучаемся чувством вины. А главное – у каждого нашего поступка есть последствия.

Оуэн: «Я устал, Эбби. Не хочу защищать то, что мне на хрен не нужно. Отправлюсь в Санта-Барбару».

Что же такого в Санта-Барбаре? Новая группировка, собранная из остатков «Цикад», частью которых были когда-то Оуэн и Эбби. Внезапно Калифорния начинает казаться землей обетованной. Оуэн и Эбби ссорятся, оскорбляют друг друга и в конце концов яростно занимаются любовью, не глядя друг другу в лицо. Они оба одновременно нуждаются в конфликте, сближении и возможности сбросить напряжение последних дней. Эта нужда превращается в желание: дикое, необузданное, печальное и нежное.

Эта сцена заставляла одних игроков смеяться, других – кривиться от отвращения. Она стала причиной насмешек и много раз вырывалась из контекста, но все же это один из лучших моментов игры. Пример великолепной режиссуры, музыки, постановки, тишины и актерской игры. Она снята правдиво, без лишнего стыда, но и без вуайеризма и затянутости. Она полностью соответствует грубой и реалистичной атмосфере игры. Это редкая, ценная и даже важная для сюжета сцена, которая обязательно останется в памяти, как бы к этому ни относились шутники.