The Мечты. О любви

— Ну это если хочешь справляться. А я — не хочу. Я же… я тебе уже все объяснила, Дим!

— Ну что ты кактусом прикидываешься, — включил обаяние Яр. — Лучше подумай, кому ты, кроме меня, нужна. А пацан твой? Что-то я новоявленного папашу не наблюдаю.

— Да я и тебя не особенно наблюд… — Юля запнулась, прикрыла на секунду глаза, выдохнула и рявкнула: — Так. Не здесь. Давай хотя бы из ворот выйдем. А то ты тут второй раз в жизни, а сам шоу устраиваешь.

— В гости приглашаешь? — Дима вскинул брови и, не дожидаясь ответа, потопал по дорожке с территории садика.

— Нет, конечно, — шла она следом, усердно раздумывая, как бы поскорее отвязаться. — У меня планы на вечер. С тобой они никак не связаны. С тобой… с тобой должен был связаться юрист.

— И с кем же связаны твои планы? — он продолжал разыгрывать простодушие. — Неужели с Моджеевским? А признайся честно, тебя его бабло заводит?

— Дима, я понимаю, что ты на меня злишься и можешь говорить мне любые вещи. И вряд ли кто-то скажет, что не имеешь права… потому что виновата в нашей ситуации я. Но это все равно несправедливо. Никто лучше тебя не знает, что я умею обходиться и одним рюкзаком.

— Умеешь. Но набить этот рюкзак своими ржавыми побрякушками, на которые у тебя не всегда хватает денег, куда как заманчиво, признай. А мелкий, типа, в качестве гаранта. Только знаешь что, дорогая? — Ярославцев резко остановился, Юлька от неожиданности налетела на него, а Андрюшка издал радостный возглас ввиду произошедшего столкновения непутевых взрослых. — Ему таких гарантов любая дура нарожает. А тем более недура вроде Алиночки. Ты б пораскинула остатками собственного мозга. Так что я предлагаю тебе неплохой вариант, между прочим.

В ту самую секунду это и произошло. Оно самое. То, что давно уже должно было, а все никак.

Юля отступила на шаг от Ярославцева, потому что, оказывается, физически не могла находиться рядом, и осмотрела его с ног до головы. С годами он становился даже интереснее, чем когда они познакомились. Лощеный весь. Одет с иголочки. Ни капли небрежности. Идеально собранный образ. Везде образ. И во всем.

Помимо воли перед глазами вспыхнул Бодька с его кудрями и в пальто без единой морщинки. Но только Богдан и был такой. Никакого отношения к образам.

Малич прикрыла глаза ресницами и наконец осознала главное. Наверное, самое главное в своей жизни. Ей ни на черта образ, когда у нее есть настоящее.

— Для тебя Андрей тоже гарантия, да? — медленно проговорила она. — Ты же знаешь Моджеевских… они от своего не отказываются. И Андрюша — вполне себе… если ты будешь рядом, не дашь ему забыть, что ты… вырастил… тогда наконец исполнится твоя мечта войти в семью, правильно? Тоже прекрасный вариант.

— Где-то близко, но не совсем, — Дима поводил перед ее носом ладонью, жестом изображая воображаемые весы. — Нафига то, что растил другой, когда можно свое от самых подгузников.

— О чем ты, господи?

— О том, что Алинка, когда Моджеевский ей ребенка сострогает, сразу его в ЗАГС потащит. А ему смысла отбрыкиваться не будет. И жена, и наследник — в одном флаконе и с чистой репутацией, сечешь?

Нет. Она не секла. Вообще.

И это было так ясно написано у нее на лице, что Ярославцев мог чувствовать себя вполне удовлетворенным. Попал в самое яблочко. Потому что Юля и без того знала, что приятного в их ситуации с Богданом мало. По сути — одно сплошное унижение. А уж для его репутации…

— Он расстался с Акаевой, — мотнула она головой.

— Это ты себя так утешаешь?

Она вздрогнула, судорожно раздумывая о том, попадалось ли ей что-то из раздела желтых новостей в местной брехалке… если бы она еще читала желтые новости или брехалку! Она и в инстаграме была подписана на один сплошной винтаж, ретро и антиквариат. Ей даже в рекомендуемых новостях и трендах ничего не лезло. Жила как на отдельной планете. Жена телевизионщика — бывшая.

И, тем не менее, она вздернула нос и заявила:

— Зачем мне себя утешать? Есть то, в чем я уверена. И это даже не Богдан. Это то, что я с тобой жить не хочу. Понимаешь?

— Зря ты так, Юль, — спокойно сказал Дима. — Я тебе предлагаю реальный выход. Не руби с плеча.

— Это был бы реальный выход, если бы я тебя любила, Дим. А я не люблю. Виновата, да. Перед всеми. Перед тобой, перед Моджеевским, перед ним, — она кивнула на Андрея, — но я не люблю тебя.

— Ну-ну… — хмыкнул Ярославцев и сунул ребенка ей в руки. Тот начал кукситься, но не как обычно дети, оттопырив нижнюю губу реветь начинают, а наоборот — нахмурился, стал серьезным, даже сердитым.

— Давай разведемся спокойно, — попросила Юля. — Пожалуйста. Нам нечего делить.

— Давай я сам буду решать, что нам делить, — отрезал Ярославцев, не прощаясь, развернулся и зашагал к машине.

Андрюшка, похоже, удивился едва ли не больше матери тому, что происходило последние десять минут, и потому детским басом выдал:

— Мама, а куда пошел папа?

— Домой… — невнятно ответила Юля.

— А мы идем домой?

— Идем, идем… — пробормотала она, глядя, как отбывает прочь Димкина бэха. И сжала Андрюшку крепче в своих руках, будто бы тут и сейчас его у нее чуть не забрали.