The Struggle for the Eurasian Borderlands. From The Rise Of Early Modern Empires To The End Of The First World War

Ойраты отступали, продвигаясь на север и запад и подчиняя себе уйгуров и киргизов. Их экспансия представляла собой последние попытки создать монгольскую империю между Россией и Китаем. Она простиралась от низовьев Иртыша на севере до границ Тибета на юге и от Ташкента, который они заняли в 1723 году, до Западного Туркестана. Чтобы уничтожить Джунгарию, Цины чередовали две стратегии, которые издавна характеризовали отношения Китая с "варварами". Они торговали с ойратами, но готовились к войне, строя в степи крепости и селя военных колонистов. На протяжении первых десятилетий XVIII века они продолжали отправлять военные экспедиции в крупные оазисы Туркестана. В середине века Цины предприняли ряд мощных наступательных операций. В 1755-1759 годах с помощью халкских монголов войска Канси уничтожили Джунгарское ханство и рассеяли ойратов по всей Евразии. Затем победоносные армии Цин провели кампанию против казахов в глубине горно-алтайского региона, расширив границы Китая до самых больших размеров за тысячу лет.

Рост интереса ученых к западной экспансии маньчжуров привел к новой концептуализации границы во Внутренней Азии. Важность городов в обороне границ впервые была предложена Г. Уильямом Скиннером, который утверждал, что города в пограничных регионах на западе были вынуждены брать на себя более широкую военно-административную ответственность в отношении своих уязвимых и разнообразных регионов. Его анализ сложных макрорегиональных экономик с их ядрами, расположенными в низменностях речных долин и сосредоточенными в крупных городах, не только послужил основой для его циклической интерпретации китайской истории, но и обеспечил структурную основу для разграничения внутренних границ. Городские кластеры в ядре были окружены малонаселенными перифериями. Административное деление Китая на провинции дублировало некоторые характеристики макроэкономических систем "ядро-периферия". В местах, где периферия одного макрорегиона или провинции пересекалась с другими, административный контроль над городскими ядрами был наиболее слабым, а возможности для протеста сельских жителей - более широкими. В XIX веке внутренние восстания часто начинались или быстро разрастались на периферии, где проходили границы нескольких

В двадцатом веке после "Долгого марша" коммунистов их наиболее успешная организационная деятельность - создание базовых районов - осуществлялась во внутренних приграничных районах.

Как и другие евразийские империи, Цинская была практически окружена зонами пограничного раздробления. Следующий важный этап в переосмыслении китайской пограничной политики произошел в 1990-х годах благодаря группе ученых во главе с Памелой Кроссли, Эвелин Роуски и Джеймсом А. Миллуордом. Они настаивали на том, что Цин была империей Внутренней Азии, а не китайской династией. Они утверждали, что маньчжурская этническая идентичность не ослабевала, а усиливалась на протяжении всего XIX века, пока новая правящая элита поддерживала границу между их родиной и Китаем. Для них синизация основывалась на ошибочном представлении о народе хань как об однородной этнической группе. Их ревизионистский взгляд на границу в истории Китая придал новое и беспрецедентное значение сложному взаимодействию между основными провинциями Китая и внутренними азиатскими границами.

Анализируя разнообразие китайских границ, С.А.М. Адсхед представил их как "обширный круг в три четверти вокруг обода китайского сердца в низовьях Хун-Хо и Янцзы". В Кансу-Чингае и части Синьцзяна эти границы были пасторальными; в Кирине, Квангсее и Тайване - горнодобывающими; в Синьцзяне и Сикинге - военными. Соглашаясь с Латтимором и Скиннером, он далее отмечает, что эти фронтиры были неспокойными и устремленными внутрь: "Восстания середины века лучше всего понимать как инверсию фронтира, попытки в глубинке, чтобы завоевать центральные районы". Они также были населены смесью этнолингвистических групп, в которые ханьская колонизация проникла лишь на позднем этапе истории Цин. Эти новые интерпретации стимулировали дебаты по поводу концепции синизации. Одна из попыток синтезировать различные точки зрения на отношения между маньчжурами и ханьцами предполагает, что политика кооптации военной элиты через систему знамен постепенно привела к обратному эффекту, способствуя приобщению маньчжуров к китайскому образу жизни. Эти интерпретации помогают прояснить, как китайская колонизация способствовала изменению населения зон осколков во внутренних азиатских пограничных районах.