The Struggle for the Eurasian Borderlands. From The Rise Of Early Modern Empires To The End Of The First World War

В своем знаменитом эссе "Династия и имперская идея" Роберт А. Канн вслед за крупнейшими австрийскими историками утверждает, что правители Габсбургов были озабочены главным образом сохранением мощи западногерманской части своих владений, несмотря на то что "географическая близость, экономические интересы и потребности обороны усиливали связи наследственных земель с Востоком, а не западных земель". Это противоречие так и не было разрешено. В семнадцатом и восемнадцатом веках они вели пять крупных войн против Османской империи. Когда в середине XIX века Габсбурги были изгнаны с Итальянского полуострова, а Германская конфедерация участвовала в объединительных войнах, Черному орлу некуда было смотреть, кроме как на восток. Заключив мир с венграми по Аушглейху 1867 года, Габсбурги стали проводить внешнюю политику.

Она больше не могла поднимать знамя христианского освобождения, не опираясь на сербских националистов, поддерживаемых русскими панславистами. Частичной заменой стала политика экономического проникновения. Но австрийцы утратили идеологическую обоснованность. Оккупация Боснии и Герцеговины в 1876 году и ее запоздалая и роковая аннексия в 1908 году лишь подтвердили несостоятельность австрийской миссии.

Французские революционные войны, распад Священной Римской империи и коронация первого "австрийского императора" в 1804 году ознаменовали собой наметившийся с середины XVIII века сдвиг от подражания культурным стандартам французского, испанского и итальянского влияния к восприятию немецкой придворной культуры. После 1848 года монархия, потрясенная революцией, занялась отчаянным поиском принципа власти и миссии. Конституционные эксперименты сменяли друг друга с огромной скоростью. Даже после создания двуединой монархии в 1867 году, по словам венгерского историка Петера Ханака, шесть основных политических концепций соперничали друг с другом за первенство в качестве руководящей идеологии империи. Несмотря на эти кон-ституционные кризисы, мировоззрение Франца Иосифа почти не изменилось. Он придерживался идеи Rechsstaat, проявляя широкую терпимость ко всем национальностям или, по крайней мере, не проявляя фаворитов, оставаясь при этом глубоко привязанным к римскому католицизму и совершая ритуалы благочестия и смирения на протяжении всего своего правления.

К моменту восшествия Франца Иосифа на престол в 1848 году идея конфессионального государства претерпела двойную трансформацию. Широкомасштабное возрождение религиозных чувств открыло "вторую конфессиональную эпоху"; конфессиональное государство уступало место "определенному конфессиональному плюрализму". Большая веротерпимость могла привести и привела к двум последствиям. Для чехов она означала укрепление их национальных традиций, давала заряд для антигерманских настроений, связанных с Контрреформацией и потерей чешского суверенитета. Для евреев реакция была прямо противоположной. В отличие от того, что происходило в Российской империи, где интеграция была крайне избирательной, евреи в империи Габсбургов оценили возможность сохранить свою идентичность как евреев, будь то светская или религиозная, но при этом приобщиться к богатствам немецкой, венгерской или польской культуры. То, что из всех народов Габсбургской монархии евреи были самыми кайзертройскими, - это лишь слегка подпорченная истина.

Если посмотреть с другой стороны, то изменение концепции имперского идеала в монархии Габсбургов свидетельствует о поразительной гибкости правителей и их советников в ответ на приливы культурной и интеллектуальной моды, захлестнувшей социальную и политическую элиту Европы в XVIII и XIX веках. Монархия никогда не отказывалась от тесной связи с католической церковью даже в годы высокого Просвещения. Но десакрализация европейской монархии, воплощенная в образе рационального, беспристрастного правителя - просвещенного деспота, - создала совершенно новый утилитарный набор принципов для осуществления абсолютной власти. Эти принципы нашли своего самого ярого поборника в лице Иосифа II, чья репутация просвещенного деспота, однако, была оспорена.25 В империи Габсбургов, как и в небольших немецких государствах, камералистская разновидность Просвещения (Aufklärung) была в большей степени обязана итальянскому и немецкому, чем французскому вдохновению. Ключевая идея, выросшая из немецкого естественного права, заключалась в том, что самым прочным фундаментом для богатого и сильного государства является счастливое и процветающее население. В обмен на послушание и лояльность государство будет защищать материальные интересы людей с помощью верховенства закона и гарантировать их религиозные убеждения с помощью политики веротерпимости.