The Struggle for the Eurasian Borderlands. From The Rise Of Early Modern Empires To The End Of The First World War

Более серьезная угроза миру на границах возникла в виде масштабных миграций скотоводов-кочевников, вызванных неблагоприятными климатическими факторами или демографическим давлением более могущественных соседей, стремящихся к лучшим пастбищам. Каждая последующая волна вбирала в себя остатки предыдущих миграций, увеличивая культурное разнообразие. Периодические перемещения населения с востока на запад нарушали стабильную схему сезонных меридиональных миграций, определяемых наличием травы для стад. Как только мигрирующие группы населения тратили свои силы, а племенные объединения, которые их удерживали, распадались, кочевники возвращались к пастбищному режиму с севера на юг. Эта цикличность повторялась до тех пор, пока вновь, подобно движению торговли, цикл не был нарушен государствами-завоевателями, которые постепенно положили конец господству кочевых обществ.

Среди самых ранних зафиксированных массовых миграций народов, вызвавших трепет на оседлых окраинах лугов, - скифы и гунны (сюнну), описанные как греко-римскими, так и китайскими хронистами, зафиксировавшими свои впечатления на противоположных концах евразийских границ. Китайцы не часто различали кочевников на севере, называя их "ху" или "ти", причем последний термин был особенно уничижительным и означал "звероподобные". Вторжение в западную Евразию породило зачастую ужасающие образы кочевников, которые прочно вошли в устную культуру славянских и германских народов, как, например, в эпическом "Слове об Игоре" и "Нибелунгенлиде". В процессе формирования великие древние цивилизации Рима, Персии и Китая придавали границам не только военный, но и символический характер, отличая "цивилизованных" от "варваров". В разное время "цивилизованные" империи строили стены для разных целей. В Сасанидской империи стены возводились для защиты от гуннов, хазар и других мигров, пришедших с Кавказа. В Китае в ранний период Воюющих государств (403-221 гг. до н.э.), как утверждает Никола ди Космо, "стены были частью общей экспансионистской стратегии китайских северных государств, призванной поддержать и защитить их проникновение в районы, до сих пор чуждые миру Чжоу". В отличие от них, римские стены (лимесы) служили для того, чтобы удерживать цивилизованных людей внутри, а варваров - за пределами своего периметра.

Образование кочевых государств еще раз демонстрирует способность кочевых обществ изменять свои отношения с земледельческими обществами на окраинах степи. Для превращения конфедерации в кочевое государство требовалась политическая организация, действующая на относительно высоком уровне, правящая на обширной территории и объединяющая как скотоводческое, так и земледельческое население под началом сильного военного лидера, которому удалось, пусть и не сразу, установить династическую преемственность. Смерть лидера или внутреннее соперничество приводили к распаду конфедерации и возвращению к фрагментарной политике. Это был циклический процесс, впервые проанализированный Ибн Халдуном. Если кочевые государства не претерпели трансформации по оседлому образцу, как Цин, Сефевиды и Османская империя, они вряд ли могли наслаждаться долгой жизнью. Производственный процесс, то есть управление стадами, требовал свободы действий, которая подрывала вышестоящую власть. Это было главной причиной "нестабильности и непостоянства кочевой политики". Более того, чем сильнее были остатки кочевых практик в становлении оседлой империи, тем сильнее было сопротивление централизованному контролю и тем слабее была способность государства конкурировать в борьбе за евразийские пограничные территории.

 

Политическое единство под властью монголов