The Телки. Повесть о ненастоящей любви

…Последние пятнадцать минут я похож на спрута. Правда, в отличие от него, у меня всего четыре конечности (остальные, видимо, отвалились, пока я несся рысью вверх по лестнице), и они слаженно двигаются, осыпая градом ударов железную дверь Риткиной квартиры. До кучи, у меня еще и мобильный в левой руке, с которого я пытаюсь дозвониться на домашний номер Ритки (мобильный она отключила) в то время, как свободной рукой давлю на дверной звонок. Сначала из-за двери доносятся истеричные вопли «Убирайся вон!», «Сейчас мои родители приедут!», «Я вызываю ментов!», «Мразь!», «Ублюдок!» и «Скотина!», потом редкие всхлипывания, а затем все умолкает. Устав долбиться, я прислоняюсь спиной к двери, пару раз вяло ударяю в нее подошвами и сползаю вниз, на коврик. Вокруг стоит какой-то гул — то ли дверь вибрирует, то ли стучит в висках. Я близок к истерике, мне так страшно, что, кажется — еще пять минут, и я сдохну от инфаркта. Из носа течет, в глазах слезы, я перестаю чувствовать ноги, а в голове трепыхается одна мысль: если она мне не откроет, я сойду с ума. Такой страх я испытывал всего один раз в жизни, когда в десять лет съехал на санках с горки прямо под колеса машины. Нас развели какие-то доли секунды — машина промчалась мимо, а мгновением позже я воткнулся в сугроб на другой стороне дороги. Минут через пять до меня дошло, что я чуть было не погиб. Осознав это, я описался. Я шел, волоча за собой санки, ревел, а от штанов валил пар — настолько было холодно. Я бы и сейчас легко мог надуть в штаны, если б только низ живота не сводило от ужаса.

Я встаю, прислоняюсь к двери и начинаю скулить: «Рита, девочка моя, открой… Открой, я тебя умоляю… Прошу тебя, открой дверь». Потом безвольно сползаю вниз и, отдышавшись, снова принимаюсь причитать. Через секунду я срываюсь на истерику и ору на весь подъезд: «Рита, открой эту чертову дверь! Слышишь, я сейчас ее вынесу!» — хотя дураку ясно, что скорее дверь заржавеет от моих слез, чем я вышибу ее плечом. Где-то наверху скрипнула дверь, послышались шаркающие шаги — видимо, какая-то бабка пытается определить, к кому ломятся бандиты. Я затихаю. Дверь наверху снова скрипит — бабка, должно быть, пошла милицию вызывать. Я опять встаю и принимаюсь уговаривать Ритку. В конце концов, когда у меня уже рябит в глазах и я уткнулся лицом в металл, замок неожиданно щелкнул, дверь приоткрылась, и я ввалился в прихожую.

Первое, что я увидел, открыв глаза, — зареванное лицо Риты и разлетающиеся, словно в замедленной съемке, купюры. Основная масса попала мне в лицо и в грудь. Я инстинктивно заслонился правой рукой, левой прикрывая за собой дверь.

— Ты, наверное, про деньги хотел узнать, подонок?! - закричала Ритка. — Вот они! Вот! Все десять штук! Пересчитай!

Последняя надежда на то, что вся эта история со СПИДом — какой-то развод, таяла у меня на глазах, рождая звон в ушах и покрывая спину холодным потом…

— Рита, при чем тут деньги? — затараторил я. — При чем тут деньги? Они мне не нужны, ну… то есть я не за ними приехал. Я приехал к тебе, понимаешь, к тебе…

— Забирай бабки и вали отсюда! — заорала она. — Видеть тебя не могу, слышать не могу, меня тошнит от твоего запаха!

Рита бросилась на меня, разъяренная донельзя. Я уворачивался, закрывая голову руками, пытался поймать ее за локти, но она принялась лупить меня ногами, так что мне пришлось сгрести ее в охапку и отволочь в комнату.

— Мне двадцать три года! — выла она. — Я хотела детей, я хотела… ты все… зачем ты это сделал?! Как ты мог ЭТО СДЕЛАТЬ?!

— Это может быть ошибкой. Надо сдать анализы еще раз, — успокаивал я ее, понимая, что все мною сказанное не имеет для нее никакого значения.

— ПОЧЕМУ? ПОЧЕМУ ИМЕННО Я? — продолжала выть Рита. — Чем я виновата?

Я доволок ее до дивана, уложил, а сам сел на пол и принялся гладить ее по голове, успокаивая глупостями вроде:

— Мы вместе сдадим анализы… они могли ошибиться. Я ничего такого не ощущаю в себе, понимаешь? У меня хорошее предчувствие, — говорил я, продолжая всхлипывать.

— Ты меня убил, понимаешь? — хрипела Ритка. — Мы умрем! Протянем год… в лучшем случае, два или три. У нас не будет детей… Мамочка… Бедная моя мама!…

Я моментально вспомнил своих родителей, и спазм сдавил горло. Господи, что я такого сделал?! Кто?! Кто из них двоих?! Сама Рита? Или Лена? Или? Сколько их было за этот год? Десять? Двенадцать? Семь? Которая из них? Или все сразу?

— Тварь! — Ритка перешла на крик. — Идиот! Ничтожество! — Она залепила мне пару звонких пощечин и вскочила с дивана.

Я отвалился на спину, потом принял исходную позу, развел руки в стороны и начал медленно вращать головой, как панда в зоопарке.

— Ты будешь долго мучиться! — верещала Ритка, — Сначала пойдут простуды, потом лимфоузлы опухнут, потом ты начнешь медленно умирать от каждого сквозняка. А я все время, что мне осталось, буду этим жить! Я буду звонить тебе каждую неделю, проверяя, не сдох ли ты! Меня успокаивает только то, что у наркоманов алкоголиков процесс идет быстрее. Думаю, я еще и твои похороны застану!

— Я не наркоман и не алкоголик! — гаркнул я.