Тяжелые звезды

В умении добывать оперативную информацию, что называется, «с земли», министру незачем тягаться с оперативными сотрудниками милиции. В оперативно-поисковых и оперативно-технических службах работают асы сыска, по-настоящему высокие профессионалы. Но навыки перевоплощения, которыми они обладают, к лицу и полицейскому министру. Для того, чтобы и самому время от времени отправляться в жесткий повседневный мир, где живут твои сограждане. Чтобы проверить службу подчиненных тебе людей. Чтобы чувствовать нерв страны. Чтобы, упаси Господи, не превратиться в самодовольного чиновника, потерявшего чувство реальности.

Я знаю, что однажды один из крупных правительственных чиновников, такой же, как я — вице-премьер правительства России, очень удивился, встретив около полуночи в коридорах Дома правительства, на этаже, где располагались офисы заместителей В.С. Черномырдина, небритого мужика в потертом джинсовом костюме и в кепке, надвинутой на глаза. Он уже думал вызвать охрану, когда неизвестный двинулся ему навстречу и приветливо поинтересовался: «Что, работаешь допоздна?» Впоследствии он был вынужден признать, что только по голосу узнал министра внутренних дел А.С. Куликова.

Я не собираю о себе мифы и слухи. Тем более героические сказания. Но мне, человеку профессиональному, подобная история, честно говоря, очень нравится. Надо же, чуть охрану не вызвал!.. Так было на самом деле.

В принципе я очень спокойно относился к тому, что министр — лицо официальное, а его жизнь, в которой каждая минута, действительно, посчитана наперед, вынужден жить как сановник. Давались официальные приемы, я участвовал в переговорах с зарубежными коллегами, с главами государств. Были и автомобильные кортежи, и, как я уже говорил, казенная дача — с поварами, садовниками и официантами. Но ко всему этому я относился как к обременительной необходимости и, как только это становилось возможным, возвращался домой. От чего нельзя было отказаться — так это от охраны. Но надо отдать должное, ее офицеры всегда были очень хорошо подготовлены и несли свою службу аккуратно и почти незаметно для меня и для семьи.

Однако приходилось считаться с тем, что лицо мое вскоре стало узнаваемым, что создавало некоторые неудобства в жизни частной, от которой я не собирался отказываться. Ведь я должен был встречаться с друзьями, иногда выходить на улицу с детьми, в магазин. Не будет же Валя за меня покупать рубанок или выбирать щенка на Птичьем рынке. Туда мы ходили с сыном Виктором, которого по заведенному у нас дома обычаю, как правило, называют Виталием, Виталькой. И когда мы отправлялись с ним на Птичку, чтобы не привлекать к себе внимания, я аккуратно наклеивал седые усы, которые мне подарили полицейские из Германии. Еще была борода, но обычно хватало и усов, чтобы полностью раствориться в массе торгующих и приценивающихся к товару соотечественников. Один лишь раз меня чуть было не разоблачили, но торговец с Птичьего рынка, внимательно до этого разглядывавший меня, видимо, просто постеснялся задать вопрос — не А.С. ли я Куликов? Как министр, я был и на слуху, и на виду, но нелепо было даже предположить, что генерал армии разгуливает в толпе с наклеенными бутафорскими усами.

А может, и узнал человек, но оказался настолько тактичен, что решил промолчать.

К моим перевоплощениям можно относиться по-разному. Кто-то назовет это озорством, кто-то — балаганом, кто-то — неотъемлемым правом человека время от времени захлопывать створки собственной раковины. Ведь я — не артист, не публичный политик и внимание прохожих не является моей целью. Но очень важно то, что, смешиваясь с толпой ничем не отличающихся от меня самого людей, я каждый раз возвращал себе способность видеть жизнь их глазами. Я торговался, ругался, смеялся, негодовал. Я покупал бензин на заправке и хлеб в булочной. Я участвовал в разговорах и получал удовольствие от того, что мне понятен этот язык человеческих обид на власть, на дороговизну, на соседей. Что мне по-прежнему интересны эти простые радости по поводу собранных в школу детей, отгулянных отпусков и закрученных на зиму помидоров. Это моя Родина. Это мой народ. Что бы ни случилось со мной, известно, что нет такой силы, которая могла бы лишить меня права считаться соотечественником вот этим людям, которых я люблю со всеми их достоинствами и недостатками и которым каждый день желаю только добра.

* * *

До лета 1996 года генерал-лейтенанта Александра Ивановича Лебедя я не знал совершенно. Слышать слышал, но не более того. Правда, когда на итоговом совещании в 1995 году его за что-то распекал министр обороны Павел Грачев, я поневоле обратил на него внимание. Стоя у всех на виду, он воспользовался паузой в речи Грачева и отпустил какую-то дерзкую реплику. Не помню, что он сказал, но я недоуменно заметил своему соседу, бывшему однокашнику по Академии Генштаба: «Странно — командарм, а пререкается с министром…» На что товарищ отреагировал благодушно: «Просто у Лебедя такой характер. Все это знают и уже не обращают внимания».