Тяжелый пепел

Медленно ступая на чуть согнутых ногах, Дантист продвинулся на полметра вперед и замер, глядя на сидящего в кресле человека. Свет его фонарика упал тому на лицо, высвечивая живые, полные муки глаза и вросшие в его кожу гифы «грибницы». Похоже, непонятное образование использовало человеческое тело в качестве источника питательных веществ, не давая тому умереть.

– Пехов, сучье отродье, мать твою! Что ж ты за сволочь такая, а?! Даже сдохнуть нормально не можешь! – в сердцах выругался Дантист и спустил курок.

В пронзенной лучами фонариков темноте сверкнула яркая вспышка дульного пламени. Трескучее эхо короткой очереди заметалось по кабинету. Потом понеслось прочь, постепенно затухая в коридорах бункера. Из разбитой пулями головы Пехова на «фурункул» в стене брызнула кровь, осколки черепных костей и выбитые мозги.

Кабинет тотчас наполнился переходящими в шипение пронзительными визгами. Видимо, «грибница» обладала зачатками разума, иначе как объяснить, что ее нити пришли в движение. Обвивая ножки стола, они достигли пола и быстро поползли к нам, извиваясь как змеи и сверкая в свете фонарей алмазной россыпью выступивших на кончиках волосков мельчайших капелек.

Рыжие всполохи оружейного огня снова порвали кабинетный мрак в клочья. Воздух загудел от грохота выстрелов. Дым от сгоревшего пороха серыми клубами поплыл в узких лучах света. Пули застучали по деревянному настилу поверх железного пола, выбивая из досок щепу и кромсая бледные нити «грибницы».

Пятясь назад, мы поодиночке выбрались за дверь и припустили к выходу из бункера. Последним в коридор выскочил Дантист с убранным за спину автоматом. Он ненадолго задержался в кабинете, и я, не слыша топота его ног, повернулся, чтобы узнать, не случилось ли с ним чего.

В руках у Дантиста была заблаговременно сорванная с поводка разгрузки граната с уже выдернутой чекой. Он потому и задержался, что убирал оружие за спину и готовил неприятный сюрприз белой ползучей гадости. Сталкер разжал пальцы (запальная скоба с тихим щелчком отлетела в сторону) и зашвырнул гранату в темноту помещения. Мгновенье спустя отправил туда еще один готовый к бою боеприпас, проорал глухим голосом из-за накрывающей лицо стеклянной маски противогаза: «Ходу!» и припустил так, будто за ним гнались все мутанты Зоны.

Почти сразу за ним в коридор выбрались нити «грибницы». С потрескивающим шорохом они быстро поползли по стенам, полу и потолку, разветвляясь и образуя на гладких поверхностях белесый шевелящийся ковер.

Я остолбенел от увиденной картины и так бы и остался навсегда в бункере, погребенный под слоем невиданной ранее и явно живой субстанции, если бы не Дантист. Он поравнялся со мной, развернул резким рывком за плечи и подтолкнул в спину, чтобы я не мешался в узком коридоре.

Сдвоенный взрыв прогрохотал, когда мы оказались недалеко от выхода из зараженного «грибницей» здания. К тому времени Индус и Настя уже покинули бункер и как-то странно вели себя. Их фигуры отчетливо просматривались на фоне открытого дверного проема. Настя вертела головой по сторонам, будто искала кого-то, а Индус смотрел куда-то вдаль, словно увидел там нечто странное. По ушам ударил вырывающийся из недр бункера полный лютого страха смерти оглушительный визг. На какое-то время я даже оглох, поскольку перестал различать топот ног и тяжелое дыхание бегущего позади меня Дантиста.

Слух вернулся ко мне, когда мы выскочили из жуткого здания. Дантист приложил магнитную карточку к электронному замку, и я различил шипение, с каким дверь медленно поползла из широкой прорези в наклонной стене бункера. Я поймал себя на мысли, что сгораю от нетерпения, как ребенок на новогоднем празднике в ожидании подарка, наблюдая за плавным движением двери.

Взрывы гранат уничтожили основную часть «грибницы», но они же и придали скорости тем ее гифам, что ползли за нами по коридору. Погибающая мерзость отчаянно нуждалась в органике, чтобы обосновать новую колонию и выжить. Мы были для нее последним шансом, и она не желала сдаваться. Сквозь постепенно сужающуюся щель между краем двери и косяком было хорошо видно, как бледные отростки приближаются, разветвляясь и занимая все больше свободного от них пространства. В мигающем свете аварийных ламп белые нити приобрели багряный оттенок и напоминали потоки льющейся по стенам, полу и потолку крови.

Массивная стальная пластина с зубодробительным скрежетом остановилась в пяти сантиметрах от левого косяка.

– Да закрывайся же ты! – Дантист застучал кулаком по двери, как будто это могло помочь.

– Наверное, что-то застряло в пазу, – предположил я и сунул автоматный ствол в черную щель порога.

Вороненая сталь оружия издала глухой стук. Я оказался прав. Камешек размером с грецкий орех попал в узкое пространство между направляющими и заблокировал полное закрытие двери.