Тибет, или Изумрудная Чаша Патриарха

Лавров был человеком увлекающимся и был способен отдаваться тому, что в данный момент вызывало у него наибольший интерес, моментально и полностью. Ещё во времена юности он мог часами пропадать в библиотеке, погрузившись в изучение исторических книг какого-нибудь малоизвестного широким массам автора или обложившись учебниками по физике – просто так, потому что интересно. В такие моменты он забывал и о футболе, и о девчонках, и вообще обо всём на свете. Вот и сейчас возможность отснять уникальную реликвию заставляла Виктора отвлечься от мыслей об опасных ловушках и фотографировать сосредоточенно и без спешки, будто всё это происходило не в таинственной тёмной пещере, а в какой-нибудь уютной киевской фотостудии. Журналист менял ракурсы, освещение, объективы. От духоты и усердия его пыльная бандана стала мокрой. Виктор всё ещё не верил, что это происходит с ним наяву. Многие годы охоты за этими снимками, работа с архивными материалами в ведущих библиотеках и музеях мира, непрерывное общение с археологами, историками и геологами, десятки путешествий, подчас очень опасных… И вот она! Руки Лаврова начинали дрожать от волнения…

Наконец журналист решил, что дело сделано и по своим следам вернулся назад.

Путники разобрали светильники и сложили их обратно в корзину, которую Ищи поспешил взгромоздить себе за спину. Он явно спешил, так как боялся ночевать в лесу, полном горных духов, разозлённых тем, что их потревожили. К немалой досаде бутанца украинец задержался у позолоченного портрета Шабдрунга Ринпоче, снова расставив свет и сфотографировав ещё и эту буддийскую святыню.

– Всё! Давайте рассчитываться, мистер фотограф, – не выдержал Ищи, – мне надоело.

– Ну помоги же мне собраться, Ищи!

– Сначала деньги!

Виктор ухмыльнулся и достал из пакета обещанную тысячу долларов.

Ищи буквально вырвал деньги из рук Виктора.

– Всё! Желаю удачи! Дорогу я знаю.

И побежал в обратный путь.

– Ищи! – взволнованно крикнул вслед Виктор.

В следующую минуту плита, по которой бежал бутанец, резко перевернулась вокруг своей оси, и проводник с криком ужаса полетел в пропасть.

– Что ж ты наделал, дурак молодой! – с горечью произнёс Виктор и обречённо сел у своих пожитков.

Конечно, Виктору, как опытному бойцу и путешественнику, не составило большого труда вернуться обратно самому. Несмотря на тяжёлую корзину за спиной, он легко преодолел яму, без проблем избежал всех ловушек и миновал маленьких змеёнышей. Однако на душе скребли кошки: было жаль этого незадачливого жадину-проводника. К тому же теперь журналисту предстояло объясниться с его старшим братом.

…Вечерело. Солнце спряталось за гору. На площадке для медитации у Пещеры Ринпоче украинского фотографа ожидал неподвижный бутанец Кращи. Виктор вышел, стараясь не смотреть на проводника, и, набрав полные лёгкие воздуха, гулко выдохнул:

– Кращи, я один. Я сожалею…

Бутанец молчал. Только тут Лавров почувствовал что-то неладное. Он повернулся к проводнику: тот смотрел в небо безжизненными глазами. Одной рукой несчастный бутанец держался за стрелу, торчавшую из его шеи. Рядом ели корм из мешочков ничего не подозревающие мулы. Лавров подошёл ближе. Судя по температуре тела, Кращи был убит совсем недавно. Виктор ладонью опустил веки убитого. «Не дождался денег за своего брата, бедняга…» Журналист внимательно осмотрел стрелу. Она была отравленной. Ошибки быть не могло: за ними уже полдня кто-то охотился. Надо было быстрее выбираться отсюда.

Лавров соорудил из верёвки подобие узды, закрепил на спине мула Кращи тело его убитого хозяина, за ним крепко привязал мула Ищи и принялся осторожно спускаться с горы. На участке тропы, где слева была пропасть, а справа скала, мул взбунтовался. То ли его пугал мертвец на спине, то ли укусил овод, но животное упёрлось всеми четырьмя ногами и остановилось. Когда же Лавров попытался понукать мула посохом, он взвился на дыбы, взбрыкнул несколько раз и, не удержавшись на покрытых мелкими камушками глыбах, сорвался в пропасть, утягивая за собой мула, который шёл за ним. Виктор бросился вперёд и успел ухватить второго мула за заднюю ногу, но сил не хватало. Борьба продолжалась недолго. Даже каменные руки Лаврова не могли выдержать такой тяжести. Журналист почувствовал, как мулы тянут его за собой, и разжал пальцы. Посмотрев вниз, он увидел бедных животных, лежащих на дне ущелья. Отсюда, с горы, они казались совсем маленькими, не больше спичечного коробка.

– Прискорбно… Радуцкий по головке не погладит, – промолвил еле отдышавшийся Виктор. Весь багаж, собственность телеканала, на котором работал Лавров, пропал вместе с мулами. Остались лишь фотоаппарат Nikon 800, с которым журналист не расставался никогда, да небольшой дорожный рюкзак за плечами.