Тигровая шкура, или Пробуждение Грязнова

— И та девушка, что с ним встречалась, я имею в виду Марину?..

— Да, она ему сразу же заявила, чтобы он на нее не рассчитывал и никаких писем с зоны не писал.

— То есть в довольно-таки резкой форме?

— Пожалуй, что так.

— А не могло все-таки это?..

— Всякое, конечно, может быть, — Мотченко пожал плечами, — но лично я не очень-то верю в это, как, впрочем, не верят и те кургузовские кореша, что водяру да брагу с ним пили. Марина еще до ареста пыталась отшить это дерьмо, да все никак не получалось. А тут вдруг такой повод… Впрочем, он хоть и алкаш, однако не самый последний дебил в этом мире. Понимал, что ничего толкового у них завариться не может, и, насколько я помню, воспринял свой отлуп довольно спокойно.

— А как же тогда те вспышки ревности, о которых талдычат в Стожарах?

— Думаю, что все это чисто по пьяни… Как говорят, чужая душа — потемки. К тому же имей в виду те два года, что он провел на зоне… Может, и кажется дураку, что только он имел право на Маринку, и если бы не Шаманин, в котором этот хрен увидел все свои беды…

Он махнул рукой и, уже поднимаясь с кресла, спохватился:

— Да, чего я к тебе приходил-то… Вечером ждем на пельмени, жена приглашает. Там и покумекаем обо всем.

Проводив Мотченко и клятвенно пообещав ему заглянуть вечерком на огонек, Грязнов уже более углубленно и обстоятельно проанализировал складывающуюся ситуацию, и когда в голове оформилась более-менее приемлемая версия, потянулся рукой за мобильником.

Турецкий словно ждал его звонка. Посетовав для пущего понта на «затянувшуюся проработку материала», — это ж надо было придумать такой оборот! — да еще на то, «что можно было бы звонить и почаще, чай, не чужие друг другу люди», он снизошел в конце концов до нормального, дружеского тона и совсем уж по-стариковски пробурчал:

— Ладно, не заводись. Это я так, к слову. Что-то окончательно расклеился в последнее время. Да и Ирка совсем озверела. Ругается, чтобы я в госпиталь лег или в санаторий на крайний случай поехал, а того понять не может, что работы выше крыши. Мужики без продыху пашут, а кое-кто в это время как на курорте живет, да на охотоведческих харчах ряшку нагуливает.

Завершив этот монолог, Турецкий хихикнул на всякий случай и тут же осведомился:

— Не обиделся, случаем?

— А чего обижаться-то? — хмыкнул Грязнов, которому порой казалось, что он уже отвык от своеобразных подначек Турецкого. — Как на наших курортах говорят, Тузик лает — ветер носит.

— Ну, за Тузика, положим, ты ответишь, — рассмеялся Турецкий, — а вот насчет всего остального — чистой воды правда. Работы невпроворот. Кстати, тебе огромный привет от всех наших. А Голованов с Агеевым вообще тебе в пояс кланяются да ждут не дождутся, когда смогут в Москве обнять.

Ушлый, как дюжина въедливых бабок на скамейке у подъезда, Турецкий специально вставил «Москву», и Вячеслав Иванович не мог не отреагировать на это:

— От меня им тоже привет. Будет оказия, икорки вам с рыбкой отправлю. А сейчас…

— Какая, на хрен, оказия! — взвился Турецкий. — Оказия… Мы тебя в Москве ждем, а не твою оказию! — И уже добавил спокойнее: — Ладно, не буду давить на психику. Надеюсь, сам до этого дойдешь. Ну, что там у тебя? Ты же ведь так просто звонить не будешь…

Изложив Турецкому свою просьбу, Вячеслав Иванович поставил мобильник на подзарядку и с какой-то тупой и в то же время почти неосязаемой болью в душе опустился в кресло.

Москва…

Он поймал себя на том, что все чаще и чаще возвращается к ней мыслями, и это не могло его не тревожить. Ему уже много за пятьдесят, как говорят в народе, пора бы и о душе подумать, а его все больше и больше тянуло в Москву, в столь привычную и, казалось бы, заданную на всю оставшуюся жизнь круговерть следственно-оперативных экспериментов и прочую хренотень, связанную с уголовным розыском, с криминальной жизнью столицы.

— Все! Помечтали и будя, — оборвал он сам себя и, резко оставив кресло, несколько раз отжался от пола, доказывая себе тем самым, что ему еще рано думать о «свалке».

— Расчувствовался, мать бы твою в Караганду, алкоголик старый! — встряхивая кистями рук, пробормотал Грязнов и снова потянулся за мобильником. Надо было сделать еще один звонок, на этот раз в Хабаровск, в краевое управление внутренних дел, с которым у него еще по работе в министерстве сложились самые добрые отношения, и попросить выявить тех богатеньких хабаровчан, которые могли бы заказать шкуру уссурийского тигра в подарок российскому президенту.