Тихие сказки

Они сидели за столом в своем домике около нарядной сияющей елки: Том, его Старая Девочка и Помпончик, их верный Помпончик, на которого стоит только взглянуть — и уже все, что заботило и мучило, окажется одолимым. И даже самое неодолимое, с которым ничего не поделаешь, тоже…

— С Новым годом! — сказал Помпончик и, взяв в руки бокал, подошел к телевизору и включил его. Странное дело — он увидел на экране самого себя с бокалом в руке и со своей неизменной улыбкой.

Но его быстро заслонила Баба Яга.

— Вот-вот-вот! — говорила она. — Не успела я замести эту щелку. И на этот год тоже не успела. Нагляделись уже в нее вдосталь… "С Новым годом, с новым счастьем". И такого напустили тут туману, такого дурману… Теперь уже никто ничего не разберет. На самое точное, самое достоверное — говорят: нет его! Это то, чего нет! А на всякую невидаль, на то, чего сроду не было, говорят: вот это то, что есть. И теперь-то уже никто ничего не знает.

Но тут Баба Яга как-то срочно растаяла. А из-за нее снова проступил Помпончик и сказал, собственно, то, что он говорил всегда:

А я что-то знаю.А я что-то знаю.А я что-то знаю,Знаю — и пою.Среди темных веток

Щелочка сквозная…Загляни — увидишьЗвездочку свою!

Зеркало в зеркале

На огромном старом Дереве, склонившем свои ветки над озером, сидел Оль. Тихо, как всегда. И все-таки он все время говорил. Людям кажется, что это шумит Дерево. Дерево и в самом деле шумит, а Оль старается не заглушать Дерева и не перебивать его и все-таки говорить. О чем он говорит? Ни о чем. О том, кто сотворил этот мир. Все время о Нем. Как это Ему удалось сотворить такой мир? Такую красоту?!

Дерево смотрит в озеро. И Оль смотрит в озеро. У старого Оля очень ясные глаза. Может быть, только у младенцев бывают такие глаза. У тех, кто совсем не видит себя, весь мир отражается в глазах. Два зеркала. И когда глаза эти вглядывались в озеро, было зеркало в зеркале. Между глазами и озером вспыхивал свет. Люди говорили: заря отражается в озере… Или звезда… А глаз Оля ник¬то не видел. Зато он видел всех.

Невдалеке от лесного озера было большое селение или маленький город, а может быть, даже целая страна. Страна, в которой жили маленькие человечки, маленькие золотые кони, золотой олень, тоже совсем маленький, но совершенно настоящий, как и все в этой удивительной стране. Вечером в домах зажигались разноцветные огни, вспыхивали витражи в церкви, раздавался колокольный звон, а когда он стихал, слышался тонкий-тонкий голосок какой-то детской песенки, до того мягкий и ласковый, что слышавшим его становилось как-то очень уютно, очень спокойно, и начинало казаться, что детство не кончилось и не кончится никогда. Кто знает, может быть, из-за этой песенки селение за лесным озером получило название Страны Детства.

А пел эту песенку гном, сидящий у камина. Он сидел там и просушивал чулки (почему-то всегда промокавшие); просушивал, чтобы положить в них подарки на каждое новое утро. Да и чем новое утро хуже Нового года?

— С Новым Утром! С Новым Миром! — говорил он, вынимая из чулка что-то такое удивительное, чего сам не придумаешь, даже если будешь думать сто лет.

Ну в самом деле, кто может придумать первый солнечный луч, или розовое перо зари на небе, или лиловый колокольчик в траве?

Кто?

Никто. Только Она одна.

Дело в том, что в Стране Детства жила та самая, которая эту страну создала. То есть все, конечно, создал один Создатель. Но ошибаются те, кто думает, будто Он работает без помощников. Вот она и была Его помощницей. Ее звали Девочка-Цветок или Фея Цветка; а еще раньше Ее звали Старая Девочка, та самая, дав¬но знакомая. Она очень давно жила. Поэтому все знали, что Она старая. Но ведь старости Ее никто заметить не мог. Она была как каждое новое утро. Кто скажет, сколько тысячелетий прошло до него? Это совершенно неважно — оно ведь только что родилось. Но утро сменялось днем. А Она все время оставалась девочкой, ничуть не меняясь. Старая и всегда юная. С Ней рядом был ее верный друг Том, тот, который любил Ее больше всех на свете. Каждым новым утром он открывал глаза и так удивлялся и радовался всем Ее подаркам, полученным от гнома! Он был уверен, что пока Она с ним, все будет хорошо — вечно будет звучать песенка гнома у камина, вечно будут выниматься из просушенного чулка подарки, и каждое утро он будет получать готовенький мир из Ее рук, как птенец пищу из клюва матери.

Все было удивительно хорошо, но по мере того, как Том рос, ему все чаще снились тревожные и печальные сны. Ему снилось, что Она уходила куда-то. Уходила, пропадала, исчезала — и мир погружался в темноту, и ему надо было искать Ее в абсолютной темноте. Он просыпался, вскрикивая, и бежал к Ней, чтобы убедиться, что Она по-прежнему сидит в цветке и цветок светится.