«Тихий Дон»: судьба и правда великого романа

Рассказ Петрова (Бирюка) (впервые А. Солженицын обнародовал его в своей книге «Бодался теленок с дубом» в 1974—1975 гг.) и заставил его изменить мнение о Шолохове, всколыхнул в его душе слухи и подозрения, которые он еще в молодые годы слышал на Дону.

«Больно было, — комментирует Солженицын рассказ Петрова-Бирюка, — еще эта чисто гулаговская гибель смелого человека наложилась на столь подозреваемый плагиат? А уж за несчастного заклятого истинного автора как обидно: как все обстоятельства в заговоре замкнулись против него на полвека! Хотелось той мести за них обоих, которая называется возмездием, которая есть историческая справедливость. Но кто найдет на нее сил!»¹⁵.

Встреча эта пришлась на зиму 1967 года. Это был особый, я бы сказал — переломный год в судьбе А. И. Солженицына, да, в какой-то степени, и в судьбе страны, когда начался разворот диссидентского движения, поддержанного Западом и немало сделавшего для последующего обвала социально-политического строя и распада СССР.

В мае 1967 года Солженицын написал свое знаменитое «Письмо IV Всесоюзному съезду писателей», разосланное им по 250 адресам (экземпляр этого письма, полученный мною, хранится в моем личном архиве). 22 сентября 1967 года состоялся Секретариат Правления СП СССР, посвященный рассмотрению этого письма и других заявлений Солженицына, а также разбору пьесы «Пир победителей» и романа «В круге первом», в котором приняли участие, кроме Солженицына, К. А. Федин, И. В. Абашидзе, А. Т. Твардовский, К. М. Симонов и другие¹⁶. Шолохов на этом Секретариате не был, но незадолго до него написал письмо, оглашенное позже на заседании Секретариата Правления СП РСФСР, принципиально изменившее отношения между Шолоховым и Солженицыным.

Шолохов одним из первых поддержал повесть «Один день Ивана Денисовича», то есть борьбу Солженицына против наследия Сталина, но не поддержал его в борьбе против советской власти. Более того, будучи убежденным государственником, он заявил в своем письме о категорическом неприятии позиции Солженицына.

Письмо Шолохова было гневным и резким¹⁷

.

Он требовал исключения Солженицына из Союза советских писателей.

Ответ Солженицына был столь же беспощадным. Это был ответ не только Шолохову, но практически всей «официальной» советской литературе — ведь удар наносился по самому главному ее творцу.

Как сегодня модно говорить, «политическая составляющая» «Стремени “Тихого Дона”» очевидна. И как только Солженицын был выслан в 1974 году властями за рубеж, первой его политической акцией и стала публикация со своим предисловием в Париже незавершенной (по причине болезни и смерти автора) книги «Стремя “Тихого Дона”».

Когда Солженицын встретил литературоведа Д*, — а это была И. Н. Медведева-Томашевская, вдова известного пушкиниста Б. В. Томашевского, сама — исследователь русской поэзии первой половины XIX века и, в частности, творчества Баратынского, они «оба нисколько не сомневались, что не Шолохов написал “Тихий Дон”». Таким образом, для Солженицына, для Д* вопрос об авторстве «Тихого Дона» был решен a priori, исходя не из знания, а из принципа: «верю — не верю».

В статье «Стремя “Тихого Дона”», посвященной «предыстории книги Д*», Солженицын рассказал, что работу над книгой о «Тихом Доне», Медведева-Томашевская начинала практически с нуля — с того, что прочитала «первое издание романа, его трудно найти, и кое-что по истории казачества, — ведь она нисколько не была знакома с донской темой, должна была теперь прочесть много книг, материалов по истории и Дона, и Гражданской войны...»¹⁸.

Приступив к этой работе с «чистого листа», «между многими другими работами», будучи тяжело больной, Медведева-Томашевская, как свидетельствует Солженицын, не смогла закончить ее и написала лишь «то, сравнительно немногое, что публикуется сегодня здесь — несколько главок, не все точно расставленные на места, с неубранными повторениями, незаполненными пробелами»¹⁹

.

Строго говоря, книга «Стремя “Тихого Дона”» состоит всего из одной незаконченной главы, названной «Глава аналитическая. Исторические события и герои романа». В нее входят три завершенные подглавки общим объемом в 60 страниц, отрывок «Из главы детективной», называющейся «В петле сокрытия», объемом в 7 страниц, и два приложения «Из сохранившихся текстов Д*, частично осуществленных, частично нет» на страницу и «Из печатных материалов о Шолохове» — четыре страницы.

«В зимний приезд, наверное, в начале 1971, — пишет Солженицын, — она привела (так в тексте. — Ф. К.) с собой три странички (напечатанные как “Предполагаемый план книги”), где содержались все главные гипотезы: и что Шолохов не просто взял чужое, но — испортил: переставил, изрезал, скрыл; и что истинный автор — Крюков»²⁰.