«Тихий Дон»: судьба и правда великого романа

Значительную часть своей статьи Мраморнов посвятил текстологическим «совпадениям» у Шолохова и Крюкова, которые, якобы, обнаружил Мезенцев.

«О “совпадениях” говорить не приходится, — пишет Мраморнов, — ибо их на самом деле нет, реминисценции же маловыразительны, а в некоторых случаях курьезны, как, например, следующие:

“...в романе идет характеристика Лизы Моховой: “Очень уж убогий у нее умственный пожиток, в остальном она любого научит...” Отец Лизы думает о ней: “Пустая... недалекая девка”.

21 февраля 1903 года Крюков записывает в дневнике о своей знакомой: “Она кажется недалекой, но по-своему хитра, физически красива”.

Дальнейшая характеристика Лизы в романе: “С каждым годом она становится нетерпимей. С нею вчера был нервный припадок...”

Характеристика еще одной женщины в дневнике Крюкова: “...нервный румянец на щеках... Она довольно умна... но хитрость ее прозрачна и нервна...”

О Лизе Моховой в романе: “...Она дьявольски хороша. Она гордится совершенством форм своего тела...”

Запись в дневнике Крюкова о своих женщинах: “...Она высока, тонка, очень красива, даже картинно красива... Она сознает свою силу”.

Если такие характеристики женщин, как “недалекая”, “нервная”, “красивая”, “гордящаяся совершенством своего тела”, “сознающая свою силу”, по мнению Мезенцева, способны идентифицировать стиль того или иного писателя, такого писателя, считай, нет, а есть общее место, — замечает Мраморнов.

— Крюков и Шолохов писали на одном материале, наблюдали похожую жизнь, слушали одну и ту же народную речь. Неудивительны поэтому совпадения лексических и синтаксических конструкций, которые также ровным счетом ничего не доказывают. “Пусти, а то зашумлю”, — такими словами отваживают назойливых ухажеров казачки как у Крюкова, так и у Шолохова, — это речевое клише, а не заимствование»¹²².

Мраморнов прав: ни одного совпадения текста у Шолохова и Крюкова Мезенцев не обнаружил. Что касается совпадения отдельных лексических и синтаксических конструкций, равно как и одинаковых слов — существительных, прилагательных, глаголов, — то их присутствие у Шолохова и у Крюкова естественно, поскольку оба они — русские писатели и работали на одном и том же жизненном материале.

В подтверждение возможности подобных совпадений обратимся к работе В. В. Устименко «Национальные истоки в творчестве С. А. Есенина и М. А. Шолохова», где на конкретных примерах из произведений двух писателей показано, сколь близки некоторые их метафоры. Сравним:

С. Есенин

Прядите дни свою былую пряжу(5, 87).

М. Шолохов

Разматывалась пряжа дней (1, 170).

С. Есенин

Так мельница, крылом махая,

С земли не может улететь (2, 72).

М. Шолохов

Казалось Григорию, будто над ним кружит, хлопая крыльями, и не может улететь большая птица (1, 152).

С. Есенин

Лижет теленок горбатый

Вечера красный подол (1, 253).

М. Шолохов

Ласковым телком притулилось к оттаявшему бугру рыжее потеплевшее солнце¹²³

(1, 208).

Поражает это совпадение у столь далеких по жанру художников метафорического ряда, то есть результатов их индивидуального художественного творчества. Это объясняется, конечно же, вовсе не тем, что Шолохов «позаимствовал» у Есенина эти яркие и образные метафоры. Истоком образной переклички художников, справедливо замечает исследователь, является близость их «художественных миров», которые «отражают многовековое самосознание русского земледельца»¹²⁴.

Но Мезенцев и Макаровы не берут в расчет ту очевидную данность, что «миры» Крюкова и Шолохова, писавших не просто о земледельцах, но о казачестве, еще более близки, а потому достаточно близок и их лексический ряд.

Макаровы не пожалели места в своей книге и дали список тех «совпадений», который якобы имеются у Крюкова и Шолохова. Рассмотрим их и мы, чтобы уяснить, какова степень доказательности лингвистических изысканий Мезенцева, выдвинутых Макаровыми в качестве нового аргумента против Шолохова.