Тихий городок

— Побойтесь бога, Николай Иванович! Подумайте, что говорите! Рассуждать подобным образом простительно князю, но никак не вам, кадровому русскому офицеру, полковнику, умудренному опытом контрразведчику! Конечно, всякая битая сторона и оказывается битой, что была или слабее победившей, или допустила в ходе борьбы непростительные ошибки. Дабы понять сию элементарную истину, не нужно иметь ни большого ума, ни являться военным авторитетом. А вот чтобы подойти к себе и противнику объективно и правильно разобраться в причинах своей и его слабости и силы, в допущенных обеими сторонами ошибках и просчетах, для этого действительно нужны незаурядный ум и гражданское мужество. Всё то, чего когда-то не хватало мне, а вам не хватает и поныне. Однако простите, что перебил вас.

— Ничего страшного, Николай Николаевич. Куда страшней то, что в последнее время мы перестали понимать друг друга… Но вернемся к теме нашего разговора. Да, мы и Германия каждый в свое время потерпели крах в битве с большевизмом. Ну и что? Разве у него не осталось других врагов? Как бы не так! Англия и американские Соединенные Штаты — вот наши главные союзники в завтрашней борьбе с Советами. Они уже не повторят ни наших ошибок, ни тех, что допустила Германия.

— Вот еще одна ваша ошибка, Николай Иванович. Рассудите сами, кто или что может угрожать стране, одержавшей верх в такой войне? Англия и Соединенные Штаты, о которых вы упомянули? Не думаю. Скажу больше, убежден, что вскоре после окончательного поражения Германии та или иная форма большевизма восторжествует в значительной части европейских государств.

— Отчасти согласен с вами, Николай Николаевич. Сейчас в Европе некому воевать против большевизма. Но это реалии сегодняшнего дня, а не завтрашнего.

— Господа, вы совсем забыли о времени, — раздался голос еще одного мужчины, находящегося за столом. — Через сорок минут наступает комендантский час, а вашей полемике не видно конца. Стоит ли из-за таких пустяков ломать копья и отвлекаться от чаепития?

— Это вовсе не пустяки, господин войсковой старшина,[33] — строго сказал Игорь, с заметной неприязнью глядя на мужчину. — Так что ваша ирония по данному поводу неуместна.

Войсковой старшина не спеша повернулся в кресле, с подчеркнутым любопытством, словно видел его впервые, посмотрел на Игоря.

— Да ну? — насмешливо спросил он. — А впрочем, ваше сиятельство, вы правы. Мне не дождаться краха большевизма, а вы, конечно же, надеетесь до него дожить. И не просто дожить, но и вернуть себе все, чего вас лишили красные. Только вот маленькая неувязка: как вы собираетесь доказать свое отношение к князьям Мещерским? Согласно распускаемым вами слухам, после гибели родителей вас из России вывезла какая-то дальняя родственница, ныне покойная. Никаких документов о рождении у вас нет, иных свидетельств вашего сиятельного происхождения тоже, статью и обличьем на князя вы не смахиваете…

— Как вы смеете? — крикнул Игорь, вскакивая на ноги. — Да я…

— Что — я? — грубо оборвал его войсковой старшина. — Потребуешь сатисфакции? Валяй… На чем будем биться: на винтовках со штыками или на саблях? Только учти, что в подобного рода забавах я преуспел еще в Галлиполи.[34] Так что подожми хвост, щеня.

Побледнев, Игорь сунул руку во внутренний карман пиджака, но Николай Иванович ухватил его за запястье.

— Образумьтесь, капитан! — И когда Игорь опустил руку, полковник повернулся к войсковому старшине. — А вы, Яков Филимонович, держите себя в рамках.

Войсковой старшина лениво зевнул, удобнее устроился в кресле. Был он чуть грузноват, широкоплеч, с короткой крепкой шеей… Крупный нос, усы с лихо закрученными концами, густой чуб, нависший над левым глазом. Если перед тремя его сотрапезниками стояли стаканы с чаем и розетки с вареньем, то перед ним хрустальный графинчик с водкой и тарелка с квашеной капустой и солеными огурчиками.

— А ведь Яков Филимонович прав, гостям пора уходить, — сказал Николай Николаевич, посмотрев на часы. — Если, конечно, они не пожелают остаться ночевать у меня.

— Увы, это исключено, — ответил Николай Иванович. — Так что, господа, надо прощаться.

Он поднялся из-за стола, подошел к вешалке. Снял с нее свое легкое осеннее пальто и вдруг, словно что-то неожиданно вспомнив, хлопнул себя ладонью по лбу и обернулся к бывшему генералу.

— Николай Николаевич, вы полагаете, что ЧК на самом деле решила оставить вас в покое?

— Думаю, что так. Иначе зачем им потребовалось отпускать меня?

— Возможно, хотят узнать, кто и зачем ходит к вам. Между прочим, чекисты не интересовались кругом ваших знакомых?

— Вы уже спрашивали об этом и получили ответ. Повторю еще раз. Можете быть спокойны, Николай Иванович: мое пребывание в ЧК нисколько не грозит вашей безопасности.

— Верю вам. Однако поймите, что это выглядит несколько странно: вначале арестовать вас, а затем отпустить. Не похоже на ЧК.