Тихий городок

— Хотя оберштурмбанфюрер Штольце настоятельно рекомендовал на это место вас, — в тон Игорю продолжил Сухов. — Знаете, почему я остановил свой выбор на нем? Да потому что для войскового старшины русской армии Гурко спасение России от большевизма — главное дело всей жизни, а для вас, капитана абвера русского происхождения, — всего лишь временное явление. Поэтому, капитан, отдавая дань вашему профессионализму, я отношусь к вам как к случайному попутчику, но не как к убежденному борцу с большевизмом.

— Спасибо за откровенность, господин полковник, — холодно сказал Игорь. — Вы правы, я действительно привык считать себя вначале европейцем, а потом уже русским. Ну, а у Гурко руки действительно в крови. Вначале — верный сподвижник красного главкома Северного Кавказа бывшего казачьего офицера Сорокина, после его трагической смерти от рук большевиков — командир личной конвойной сотни Шкуро, командир полка в сводном корпусе Барбовича. В двадцать третьем — один из командиров группы казачьих войск генерала Покровского, подавлявших Болгарскую революцию. В сорок втором — эмиссар генералов Шкуро и Улагая на Кубани, с весны сорок четвертого связан по линии абвера с вами.

— Поэтому ему нет дороги к красным, даже если он вздумает «прозреть», как их превосходительство генерал Дубов. Так что, капитан, оставьте свою неприязнь к нему и постарайтесь сработаться.

— Как вы намерены поступить с генералом Дубовым? — спросил Игорь.

— Я профессиональный контрразведчик, и мое мнение по этому поводу может быть только одно. Вчера генерал был нашим другом, сегодня он нейтрален, а завтра может стать врагом. Зачем ждать этого? Тем более, что он знает очень многое… даже из того, что ему и не следовало бы. К примеру, о Марье Карловне Ковалевой. Однако, к сожалению, вопрос о его судьбе придется решать не мне одному.

— Вы имеете в виду его влияние среди местных русских?

— Да. И то, что среди моих начальников много его бывших друзей и товарищей по белой армии. Которые, к моему огорчению, помнят их превосходительство таким, каким он был четверть века назад, и не догадываются о его духовном перерождении. Но я знаю, как открыть им глаза.

6

Капитан Грызлов напряг остаток сил, подтянулся на руках и упал грудью на край скального выступа. Какое-то время неподвижно лежал, уткнувшись лицом в холодный каменный монолит, затем вскарабкался на выступ и втиснулся спиной в узкую расщелину. Поднял воротник пальто, втянул голову в плечи, сжался в комок. Поднес руки ко рту, стал дышать на пальцы. Главное, отогреть их, чтобы снова обрели цепкость и мертвую хватку, без которых немыслимо его дальнейшее продвижение к вершине этой почти отвесной скалы.

Однако руки руками, а голова головой. Итак, капитан, почему ты не там, где должен находиться согласно плану операции?

Оказался ты прав, когда решил не обходить горный массив перед урочищем Глыбчаны, а штурмовать его в лоб. А ведь карта свидетельствовала, что там будут почти неприступные, лишенные какой-либо растительности склоны. Но ты, проанализировав данные польских метеосводок прошлых лет, точно рассчитал «розу ветров» тех мест и сделал свой вывод. Раз осенние ветры достигают интересующих тебя скал, они обязательно заносят в трещины и разломы дождевую влагу, которая с наступлением морозов превращается в лед и рвет камень. Эти же ветры, но уже летом, наполняют трещины частицами земли и пылью, создавая там постепенно слой плодородной почвы. Они же, ветры, и осеменяют эту почву. Конечно, в подобных местах настоящему дереву не вырасти, однако кустарник и подлесок врастают в камень намертво и порой представляют с ним едва ли не одно целое. Значит, в действительности массив не так уж неприступен, как обозначен на карте. Так и оказалось на самом деле, в результате чего ты сократил свой путь почти на два десятка километров…

Нет, капитан, с картой ты поработал серьезно и не греши на себя напрасно. Но ты знаешь, что вчера после полудня все пошло не так, как было задумано. С того самого момента, когда, спустившись в небольшую долину, увидел, что она представляет собой поле сравнительно недавнего ожесточенного боя. Траншеи и пулеметные гнезда на склонах, ячейки снайперов под камнями… Воронки от мин и снарядов, подбитая и сгоревшая техника, обрывки колючей проволоки и золотистые россыпи стреляных гильз. Но, главное, десятка три приткнувшихся у края леса поврежденных тридцатьчетверок и просматривающиеся сквозь деревья и кустарник машины и палатки полевого танкоремонтного хозяйства. Следовательно, где-то поблизости располагались и обязательные в таких случаях часовые и секреты, встреча с которыми тебе сейчас была совершенно ни к чему. Обходя по горам вначале долину, затем непроходимое ущелье с взорванным через него мостом, ты и «намотал» эти полтора десятка лишних километров.