Тихий гром. Книга четвертая

Степке не хотелось ехать на ту сторону, потому как там и на Кольку нарваться можно: вдруг да не сразу спать завалится, — и дальше раза в полтора будет, ежели не возвращаться сюда и ехать кружным путем, Тимофей, подошедши, к тому же склонился: по прямой надо ехать. И не по улице выезжать, а по данинской дороге, пустырем проскочить на выезд в Бродовскую.

— Бегут! — вскрикнул Ванька. — Вон, Тима, мимо вашей избы несутся.

— Давай, Степа, разворачивай коней.

Степка еще раз проверил упряжь, взгромоздился на облучок, Тимофей — на хозяйское место, а Ванька сзади на дрожках пристроился. А тем временем беглянки уже по съезду на плотину спускались. Развернул коней лихой кучер, большой полукруг назад сделал, подъехав к плотине. И только невеста, задыхаясь от дальнего бега, достигла ходка, подхватили ее ребята в коробок. Нюрка на дороге осталась.

— Но, лошадушки, гикнул Степка, — теперь вся надежа на вас!

— Иван Корнилович, теперь ты объяви молодым, — важно говорил осоловевший от выпитого Кестер, — какое приданое даешь за своей дочерью… Твоя дочь — Ивановна, мой сын — Иванович, как брат с сестрой жить будут!

— А чего, — хорохорился пьяный Чулок, — можно, сват, и объявить… Я — мужик твердый, чего сказал, то и сделаю. Завсегда я такой был… Зови, мать, Кланьку с женихом. Тута я им все и разобъясню.

Агафья сунулась в одну комнату — пусто. В другой снохи спали, Настя, внучат целый выводок. В сени вышла, во двор выглянула.

— Нету их гдей-то, — доложила она, вернувшись.

— Может, гуляют на улице, — предположила Берта. — Чего же им сидеть в душной комнате.

— Ну, пущай погуляют, — согласился Иван Корнилович, — а мы с тобой, сват, выпьем еще по одной.

У Агафьи в мозгу смутная тревога завозилась. Разбудила Настю и велела ей осмотреть все вокруг избы, в палисаднике, по хутору пробежать.

Тем временем Кестер, в котором жила неистребимая немецкая аккуратность, выпив вторую рюмку после предложенной «еще по одной», строго спросил:

— А когда мы венчать, молодых повезем?

— Как выспимся, так и поедем, — объявил свое мнение Иван Корнилович.

— Э-э, нет, — возразил Кестер, — проспать можно и до вечера. Надо ехать в десять часов, не позднее, а для этого теперь же ложиться спать. Объявляй молодым свое решение, Иван Корнилович, и мы домой пойдем.

— Да и где же они, молодые-то наши? — воззрился Чулок на жену.

Агафья, чувствуя недоброе, ответить ничего не могла, но подоспела Настя и объявила всем, что пробежала она по всему хутору, вокруг своей избы все углы обследовала, но никого не обнаружила. И добавила:

— Еще спать не ложилась я, собирались они с Нюрой Рословой Колю домой проводить.

— У нас и сидят они! — обрадовалась Берта.

— Пойдем домой, мама. — Иван Федорович тяжело поднялся из-за стола.

Вскочил и Чулок, засуетился:

— Чего ж вы пешком-то пойдете, сват! Я вас отвезу да захвачу оттуда Кланю. Негоже оставаться ей там до венца.

Подкатили они к Кестеровой усадьбе, когда вот-вот должна была проклюнуться заря на востоке. Петухи перекликались по хутору. Берта в тревоге первая вывалилась из ходка и устремилась в дом. Не успели Иваны коня привязать у ворот да крыльца достигнуть, как вернулась хозяйка и, сообщила скорбно:

— Николай спит один, а Клани и здесь нету.

Заходили, заметались мысли в старых головах. Прикидывали так и этак — ничего объяснить не могут. Первым Иван Федорович на след выбился:

— Проспал дурак невесту! — и выругался по-грязному. — Буди́ его, мама, скорей! Может, успеем.

— Чего? — все еще не понял пьяный Чулок. — Чего успеем-то?

— Пока не обвенчалась твоя дочь с другим, Иван Корнилович! — грубо ответил Кестер и бросился запрягать в линейку самого резвого коня. — Бери мою маму к себе и гони в Бродовскую. Мы с Колькой догоним вас. Дуй без оглядки!

Никогда в жизни эти хозяева не гнали так бесшабашно коней, как в этот раз. Пена с них летела клочьями. До Бродовской доскакали за полчаса либо чуть поболее. В рассветной серости возле коновязи у церкви признали рословских коней, и своих тут же оставили.

— Ну, понятно, Степка с ней венчается! — выкрикнул. Кестер, злобно дернув Кольку за рукав, когда шагали они к па́перти.

В храм вломились шумно, в то время как седенький отец Сергий, закончив венчание, благословил молодых. И тут увидели, что из-под венца выходит с невестой не Степка вовсе, а Тимофей Рушников, солдат. Много с ним не поговоришь, да и опоздали непоправимо. Чтобы хоть как-то сорвать зло, Кестер подскочил, к невесте и ухватил ее за фату.

— В чужом, платье венчалась, паскудница! Колька тебе купил его. Снимай!

— Отцепись! — побелел Тимофей и резко потянул невесту от Кестера. — Уплачу я за ваше платье.

— Недостойно ведете себя, гражданин, — урезонил налетчика отец Сергий. — Учитесь выдержке вот у этого молодого человека, — показал он на Кольку. А тому хоть и было неловко, но ни злости, ни большого сожаления по поводу случившегося не чувствовал он.