Тихий Холм

Я старался идти быстро и бесшумно, растворившись в темноте. На улицах стояла тишина, нарушаемая негромким шумом дождя. Я шёл мимо грязных скошенных домов, касаясь искореженных палисадников. Симмонс-стрит закончился на удивление быстро – я преодолел её за десять минут. Свернув на недружелюбный Саган-стрит, увидел выросшую прямо посреди улицы конструкцию с пропеллером. Лопасти достигали пяти футов в длину. Не то флюгер, не то ветряной двигатель… Лопасти ровно вертелись вправо, не производя ни малейшего шума. Ну и ну, подумал я, опасливо обходя конструкцию стороной. Чем-то эти «вентиляторы» мне не понравились. Вспоминался винт мясорубки, так же бесстрастно превращающий туши в груду мяса…

Спокойствие нагоняло скуку. Я уже не так бережно заботился о скрытности и лихо вышагивал вперёд, отсчитывая шаги. Я миновал первый поворот. Второй. Ещё один мёртвый квартал. Следующий поворот вёл на Крайтон-стрит. Торопливо направляясь к перекрёстку, я споткнулся обо что-то, лежащее на тротуаре. Безжизненное тело… Слава Богу, не человек, а лишь какой-то зверёк. Но хорошего всё равно было мало. Я наклонился, чтобы разглядеть его. Воняло жутко, словно он сдох месяц назад. Это был… был… пёс?

Труп собаки выглядел так, словно с него испарилась вся плоть, кроме скелета и кожи. Пасть раскрыта и сморщена, зубы торчат белыми выцветшими треугольниками. Там, где я ненароком задел его ботинком, шерсть провалилась, обнажив потемневшие рёбра. Сухой невесомый остаток… Но это не мешало ему исторгать ужасный запах. Несчастный пёс, которого я застрелил по пути в антикварную лавку. Руки того, кто слепил этот мир безумия, коснулись даже его бездыханного тела.

«Неужели я тоже ТАК буду выглядеть, когда умру?»

Я повернулся и зашагал дальше. Дождь вновь начал усиливаться. Вдалеке на горизонте пронёсся раскат грома. Сквозь тучи вспыхнула молния, и я на секунду увидел всю улицу, замершую, как на чёрно-белом отпечатке. В детстве я любил вестерны с их жутковатыми заброшенными городами. Так вот… все они и в подметку не годились Тихому Холму. В этот момент я поблагодарил, что всё вокруг милостиво скрывает тьма. От одной мысли о том, как мог выглядеть такой город ярким солнечным днём, становилось плохо.

Остаток пути прошёл спокойно. Я благополучно достиг калитки госпиталя. «Г… АЛ… МИЛЛА», – гласила надпись на табличке. Красный крест свесился набок, превратившись в перечёркивание. Всё хуже и хуже.

Я вошёл в больницу очень осторожно, готовый выскочить обратно при малейшем подозрении на присутствие горбатых медсестёр или невидимых чудовищ, сотрясающих пол. Но коридор первого этажа был пуст, хоть и выглядел как самый ободранный клозет в мире. Меня это вполне устроило.

Лизы не было.

Я прошёл к знакомой палате с выбитой дверью. Вот койка, на которой сидела Лиза (а в моём… хм… горячечном «сне» лежал я сам), пустая стойка капельницы, табурет…

Табурет стоял именно в таком положении, как мне привиделось. У изголовья кровати. Лиза сидела и смачивала мне лоб мокрой тряпкой…

Но где она сама?

Я готов был провалиться в отчаяние. Последнее прибежище, и то оказалось покинутым. Оставалось только лечь да умереть.

Впрочем, нет. Рано умирать. Ещё рано. Мне нужно попасть на озеро, и если будет пусто и там… Что ж, тогда мои мрачные мечты имели хороший шанс воплотиться в жизнь.

Я пошёл к выходу. Сибил сказала, что дорога на озеро разрушена, но я уж постараюсь что-нибудь придумать. Не впервой.

Но мне повезло. Проходя мимо ординаторской, я услышал какой-то шум за дверью, словно сдвинули койку или шкаф. В любом случае, там переместили что-то тяжёлое. Что-то, что не могло двинуться само собой.

Помня о медсестре с гнилым лицом, я сначала приложился глазом к ржавой замочной скважине. Может, кто-то и был в ординаторской, но щель была слишком узкой.

Я приоткрыл дверь. Внутри горел тусклый свет. Я увидел красноватые отражения на стенах и распахнул дверь полностью. Я уже знал, кто здесь.

– Гарри!

Огромное облегчение слышалось в возгласе Лизы. Увидев меня, она откинула рваное одеяло, которым накрывалась, и вскочила с койки. В пламени свечи я увидел, что лицо у девушки осунулось ещё больше. Лиза даже вроде как похудела. Но глаза остались прежними, и сейчас они светились неудержимой радостью.

– Всё хорошо, – старательно улыбнулся я. Хотя хорошего, в общем-то, было как раз маловато.

– Слава Богу… Ты вернулся. Я так волновалась… Мне было так страшно…

Пока Лиза сбивчиво изливала свои впечатления, я тайком оглядел ординаторскую. На столике с кипами дырявых листов горел жёлтый огарок свечи, вставленный в разбитую склянку. Лиза где-то нашла свечу и зажгла. Зажгла, легла на койку, накрылась одеялом, отгородившись от окружающего страшного мира, и стала ждать своего спасителя. Она ждала меня… и дождалась. Я почувствовал прилив гордости за девушку, которая не хотела сдаваться, несмотря на свой страх.

Вот только… смогу ли я оправдать её надежды?

– Теперь я здесь, – успокаивающе сказал я, устало приваливаясь к стене. Ногам нужно было немножко отдохнуть. – Я тоже беспокоился за тебя. Право же, очень рад тебя видеть.