Тихий Холм

Больше всего я боялся уколоться. Одно неверное движение, и меня ждала нелепая смерть под покровом бескомпромиссно чёрных небес. Но – обошлось. Теперь у меня было оружие противника, восставшее против хозяина.

Я надеялся, что нанесённого ранения будет достаточно, чтобы отбить у твари охоту иметь дело со мной. Но ошибся в очередной раз. Наверняка она даже не заметила потерю. Не знаю, чувствовала ли она боль вообще…

Так или иначе, она продолжала игру. Последняя надежда на мирный исход угасла.

Ладно, подумал я, сжимая жало в руке. Чего хотел, то и получишь…

Я прижался к земле, видя, как тварь начинает опускаться за мной всё ниже. Высотой она была не больше шести футов с хвостиком, и я хорошим прыжком мог достать до головы. Главное, чтобы не дрогнула рука.

Раз… Два… Три!

Я вскочил прямо перед пузом у твари, задержав дыхание. Но в нос всё равно проникло страшное зловоние, которое оно источало. Маска из червей шевельнулась, и я увидел большой провал раскрытой пасти. Нет, определённо голова была человеческой…

Я рывком вонзил отравленное жало твари в пасть. Хорошо вонзил – так, что оно полностью скрылось в кишащем слое червей. Кажется, у неё не было даже черепа – я не ощутил сопротивления кости или хряща под жалом. Лишь толстая маска из червей возмущённо дёрнулась в стороны.

«Пчела» застыла на месте, усиленно двигая крыльями. Я отскочил на безопасное расстояние и напряжённо наблюдал за ней, готовый увернуться, если она снова начнёт меня преследовать. И когда массивная туша плавно скользнула по воздуху по направлению ко мне, из моих губ вырвался стон разочарования. С тварью ничего не стало, она бессмертна…

Но не пролетев и двух футов, «пчела» вдруг опрокинулась на спину и кулем рухнула вниз. Даже оказавшись на земле, она не хотела сдаваться: мохнатые лапы судорожно перебирали по воздуху, прозрачные крылья мелко подёргивались. Но этих усилий было недостаточно, чтобы вновь поднять тяжеленное тело на воздух. Может, быть, тварь и не собиралась умирать, но я её полностью обездвижил.

Потом случилось нечто странное и омерзительное. Голова существа начала разлагаться на глазах, превращаясь в нагромождение червей, которые расползались по решетке в разные стороны. С ужасом я увидел, что пчелиное туловище начинает распарываться вдоль, и на свет вылезают бесчисленные полчища кольчатых созданий. Бугорок, распластанный передо мной, стремительно таял.

Потом из-под решеток, куда падали черви, ударил яркий сноп света. На мгновение мир превратился в цельный лист белой бумаги, который прорезали чёрные сетки решёток. Я услышал где-то вдалеке за собой затухающий вой пожарных сирен. Дальше я ничего не помню – всё накрыла долгожданная белизна, знаменующая возвращение.

Пришёл я в себя от незаметного прикосновения снежинок, падающих на щеки. Я стоял по-прежнему на обочине улицы. Немного кружилась голова (как и всякий раз после «перехода»), но недомогание компенсировалось упоительным ощущением, что Я ЗДЕСЬ. Я снова был здесь – в мире снега и тумана, где не было этой страшной темноты, парализующей волю и разум. Я увидел рядом с собой витраж книжного магазина, занесённый снегом. Сугробы доходили до щиколоток, а температура успела опуститься до двадцати пяти. Никакой пчеловидной твари или груды червей на асфальте не было. Тьма забрала их с собой.

Время пошло. Я не имел понятия, сколько пройдёт минут или секунд, пока город снова не погрузится в темноту, но произойти это могло в любую секунду. Нельзя было растрачивать драгоценное время впустую. Я начал идти вперёд, но шагов через двадцать сообразил, что возвращаюсь обратно в госпиталь. Пришлось чертыхнуться и совершить поворот вокруг себя.

Теперь, когда было светло и на каждом перекрёстке висели информационные табло, вернуться в школу было легко. По пути меня даже не потревожили птеродактили и собаки, которые казались просто милыми зверушками по сравнению с червивой «пчелой». Я прошагал через разводной мост, попав во владения Старого Тихого Холма. Забавно, но при виде знакомых грязных улочек у меня заметно поднялось настроение – будто я вернулся в город детства. В отсутствие знакомой обстановки человек готов природниться к чему угодно…

Мидвич-стрит. Боже, как давно я здесь не был… А вот и школа, хмуро возвышающаяся серой коробкой. Слава Богу, мне не пришлось заново входить в его территорию – канализационный люк был расположен чуть дальше от ворот школы. Лиза не зря предупреждала меня – люк действительно был огорожен тонкой проволочной сеткой. На двери ограждения висел замок, выглядящий так, будто его достали со дна озера после трехлетней отлёжки. Я не стал делать себе лишние проблемы, пытаясь вскрыть замок или перелезать через ограду. Вот здесь и пригодился пресловутый «Фларос»: несколько хороших ударов пирамидкой по дуге ключа решили его судьбу. Навряд ли Далия Гиллеспи предполагала такое употребление, но, в конце концов, даже микроскоп порой используют для забивания гвоздей. Тем более что «Фларос» особо и не повредился в результате моего варварства.