Тихий холм

- ... не дышит...

Голос женщины дрожал. Она старалась держать себя в руках, но удавалось плохо. Алесса не видела её лица, потому что не могла открыть глаза. Веки прилипли друг к другу. Она не могла даже пошевелиться и промычать, чтобы дать понять, что она жива и ей больно. В её силах было лишь лежать в потёмках полусознания и чувствовать дух огня, пожирающий тело.

И ещё... она могла думать.

«Что произошло?»

- Дышит, - уверенно заявил властный мужской голос. – Она жива. Передай мне скальпель.

Пламя. Последнее, что она помнила, было горячее пламя, лизнувшее пятки и взметнувшееся вверх. Потом – жгучая нечеловеческая боль, эхо собственного крика и мир, рассыпающийся кусками уродливой мозаики. Темнота...

А что было до этого? Как это случилось?

- Почему она жива? С такими ожогами... Бог ты мой...

- Лиза, будь спокойнее. У тебя пальцы дрожат. Если действительно хочешь, чтобы этот ребёнок остался в живых, ты должна быть хладнокровной.

- В живых?! Посмотри на неё... какая у неё может быть теперь... жизнь?.. – в голосе женщины зазвенела истерика.

- Тампон, Лиза.

В темноте забрезжил едва видимый багровый свет, но потом полыхнула молния, и она осталась одна в темноте.

«Открой! Мамочка, открой!»

Молчание. А между тем огонь занимался полом и стенами погреба, быстро перекочевал к немногочисленным предметам, оставшимся в погребе. Мама всё вынесла отсюда перед тем, как запереть её здесь... и, судя по странному запаху и необычно быстро разгорающемуся огню, чем-то полила...

«Ма-а-ама!»

Никто не отзывался. Ни мама, ни те странные люди, которые были с нею. Они часто приходили... но никогда их не собиралось в доме так много, как сегодня. Кажется, в этот день были все. Сначала, как обычно, читали молитвы и поклонялись Богу. Мама запретила Алессе сидеть у себя в комнате и рисовать, как она обычно делала во время таких собраний. Они посадили её на высокий стул, в самый центр круга, а сами стояли на коленях вокруг стола и бормотали заклинания. Мама же стояла рядом и махала чем-то красным и дурно пахнущим возле её лица, иногда касаясь лица и оставляя там малиновые отметины. Она была напугана и разозлена происходящим. Потом, когда она почти задремала на своём стуле, мама сказала: «Пора», и её потащили в погреб, несмотря на крики и отчаянные взбрыкивания.

- Всё. Закончили. Теперь всё зависит от неё самой.