Тихий омут – индивидуальные черти

Женя выскочила из подъезда и побежала к машине.

Люба вернулась в гостиную и упала без сил на свой многострадальный диван. Закрыла глаза и постаралась успокоиться, но как назло перед глазами снова возникала эта костлявая фифа с надменной физиономией.

– Да что ж за день сегодня такой! В кои-то веки решила расслабиться, отдохнуть. А ко мне как в Большой театр толпы народу! Тьфу-ты, опять эти театры. Уже сама с собой разговариваю, как ненормальная. Теперь еще и осколки собирать придется.

Хрустальный бокал разбился вдребезги. Люба достала пылесос, сняла щетку, чтобы можно было собрать все осколки одним разом – для пылесоса это не полезно, зато быстро. В другое время она никогда бы так не сделала! Затолкала пылесос в кладовку, закинула туда же щетку и ногой дверцу с силой пихнула, но та так и осталась открытой, шланг от пылесоса мешал.

И тут снова в дверь позвонили. Люба даже подпрыгнула на месте:

– Да чтоб вас всех разорвало! Кого еще черти несут?!

Она схватила в сердцах попавшую под руку вазу и с нею наперевес решительно направилась к двери. Наученная горьким опытом, теперь она посмотрела в глазок, страдальчески закатила глаза и привалилась спиной к двери. На лестничной площадке с букетом цветов и небольшим черным портфелем в руках топтался ее недавний ухажер Брызгалов. Она уже объяснила ему, что их встреча была ошибкой, они могут быть только друзьями и так далее, но, видимо, Брызгалов еще не утратил надежды на восстановление отношений. Люба хотела не открывать, но потом решила, что лучше уж растолковать ему все это последний раз и наверняка. Тем более вечер все равно уже бесповоротно испорчен. Она распрямила плечи и открыла дверь очередному гостю.

Брызгалов – импозантный мужчина под пятьдесят, прошел в коридор, к стеночке придвинул портфель, вручил цветы Любе и произнес:

– Нежнейшей из женщин нужно дарить только нежные белые розы. Они напоминают мне о тебе.

– Анатолий, ты знаешь, как я люблю розы, – вымученно улыбнулась Люба.

– Давай присядем, я очень волнуюсь, – он взял ее за руку и легонько потянул в гостиную.

– Анатолий, пойми, мы, конечно, можем присесть, но это ничего уже не изменит.

– Не спеши, Люба, даже приговоренный к смерти имеет право на последнее слово.

Они присели на диван, Анатолий не выпуская руки Любы, собрался с духом и произнес:

– Я много думал о нас с тобой, Люба, и понял, что все это время обижал тебя, пользовался твоей молодостью, твоей любовью и не осознавал своего счастья. Конечно, ты не могла терпеть это так долго. Я давно обещал тебе поговорить с женой, рассказать ей о нас, развестись и все время малодушно откладывал на потом. Так вот, прости меня, Люба. Сегодня я ей все рассказал. Это было нелегко.

Он торжественно достал из кармана коробочку:

– Я предлагаю тебе стать моей женой. Я сжег за собой мосты. Расставил точки. Теперь все зависит от тебя.

Любочка безумно испугалась. Она догадалась, что в скромном портфельчике лежит кое-какое бельишко на первое время. И что теперь делать? О том чтобы принять предложение Брызгалова не могло быть и речи, но и выгнать его просто так жалко. Все-таки Люба любила всех своих мужчин. Как все сложно в этой жизни. Она вскочила с дивана, нервно заломила руки.

– Анатолий, ну зачем ты так поторопился! Конечно, я любила тебя и если бы ты месяц назад сделал мне предложение, я не раздумывая, согласилась бы. Но сейчас…сейчас в моей жизни появился другой мужчина. Я уже дала свое согласие ему.

– Но как же? Что же делать? Я же сжег эти… мосты… точки… расставил, – он совершенно растерялся.

– Я был уверен, что ты просто хочешь добиться от меня решительных действий. Я знаю, женщины так делают, – он с надеждой поднял на нее глаза. – И я очень люблю тебя. Как же я без тебя?

Анатолий вгляделся в ее сочувствующее лицо и понял, что совершил ошибку.

– Что же теперь делать?! Я же ушел с вещами, – он огляделся в поисках портфеля, – Томка же меня назад не примет!

Он схватился за сердце. Любочка достала из бара коньяк и рюмку:

– Ты только не волнуйся, мы обязательно что-нибудь придумаем. Давай выпьем по капельке. Все обязательно образуется.

Люба налила ему коньяк, добавила себе вина и они, не чокаясь, выпили. Посидели в тишине, как стародавние друзья, отягощенные общей проблемой. И Люба придумала:

– Толик, давай я позвоню твоей жене и скажу, что ты, негодяй, наобещал мне золотые горы, замуж взять, а сам пришел и объявил, что «наша встреча была ошибкой» и ты понял, что всю жизнь любил только свою жену. Я ей еще и угрожать буду, что если ты меня бросишь, то я с жизнью покончу! Вот! Ну как тебе?

Брызгалов несколько оживился, но с сомнением сказал:

– А ты думаешь, она поверит? Простит?

– Конечно! Мне обязательно поверит! Прямо сейчас и позвоню. Буду требовать, чтобы она мне тебя отдала. Да тут любая от жадности только простит! Давай еще по одной для смелости.

Брызгалов еще сомневался, нервно ходил по комнате и хватался за сердце, но идеи лучше придумать не мог. Поэтому хлопнув еще по рюмашке, Любочка набрала номер незнакомой ей Тамары и наглым голосом сказала: