Тихий пост

- Убиты? Тотен? Русиш? - переспросил Генка в надежде, что немец просто не понял вопроса и несет ересь.

- Я, - кивнул пленный и отвел глаза.

Генка потерянно взглянул на друга и горько прошептал:

- Неужели правда, Витя?

Оглушенный известием, Виктор тупо смотрел на фашиста. Убили ребят! Может, вот этот и убил. Взял вот просто так и убил.

- Спроси у него, он убил или нет. Если он, я убью его.

На лице Виктора проступило жестокое и решительное выражение.

Генка испуганно округлил глаза.

- Ты что? Как убьешь?

- А так!

Виктор вскинул автомат. Немец понял, что русский решился на что-то серьезное, и весь напружинился, кровь отлила от его лица.

- Спрашивай! - яростным шепотом процедил сквозь зубы Виктор.

- Ты брось, Витька, брось! - испуганно повысил голос Генка. - Не имеешь права! Он без оружия. Он пленный. Не имеешь права.

Генка неумело загородил собою немца.

- Он ребят убил! - крикнул Виктор, чувствуя, как от ненависти удушливая спазма сдавливает горло.

- Да откуда ты взял, что он? - в отчаянии говорил Генка.

- Спрашивай, а то я его...

Генка повернулся к мертвенно бледному немцу.

- Ты... ду... стрелял? Шисэн? Пух, пух, ин русиш? - показывал на пальцах Генка.

- Никс, никс! - горячо залопотал немец.

Жестикулируя, он торопливо и страстно что-то говорил, но ребята поняли одно: участия в схватке он не принимал, он просто гребец на шлюпке.

- Вот видишь, не он, - облегченно сказал Генка.

- Его счастье. - Виктор медленно опустил автомат. Накаленный ненавистью голос сорвался. - Его счастье!..

Генка тяжело вздохнул.

- Что делать-то, Витя?

- Не знаю, - тихо сознался Виктор. - Надо на пост вернуться.

- Ага, - обрадованно кивнул Генка. - Может, немцы ушли, а наши остались.

Виктор горько умехнулся.

- Живыми их не оставят.

- Да, - как эхо, отозвался Генка. - А может, живые?

- Пошли разведаем.

- Пошли. А он? - Генка глазами показал на пленного.

- Его свяжем и рот заткнем, пусть лежит.

Ребята связали немцу ноги и руки брезентовыми ремнями от своих брюк, в рот заткнули кляп - его же, немца, носовой платок.

* * *

Они подобрались к посту со стороны приземистой сопки, которая являлась началом невысокого хребта, тянувшегося на юг по тундре. Выползли на плоскую вершину сопки и залегли за камнями среди мелкого и редкого ивняка. Пост был как на ладони. Они смотрели на свое недавнее жилище, и им было дико от мысли, что оно занято немцами и они не могут туда вернуться.

Вокруг поста были немцы. Сидели, ходили, курили, хохотали - вели себя как хозяева. Их было много.

- Сколько их! - прошептал Генка.

Виктор молчал.

- Ребят никого не видно, - опять прошептал Генка.

Виктор, не отвечая, смотрел на место, где обычно они рубили дрова.

Там что-то лежало. Сначала он не понял ЧТО. Но, вглядевшись, увидел - там лежали ТРОЕ.

- Гляди, - сдавленным голосом прохрипел он.

Но Генка уже и сам увидел и догадался, что ЭТО.

Но кто именно? Кто, кроме Чупахина? Жохов? Пенов? Костыря? Трое. Значит, кто-то еще жив! Кто? Где он? Может, там, внутри поста? А может, тоже убитый, но где-то в другом месте.

Внезапно друзья увидели, как справа по берегу, как раз оттуда, где проходили они ночью, возвращается группа немцев.

- Нас ищут, - догадался Виктор.

- Кого? - не понял Генка.

- Нас с тобой и немца.

- Нас? - повторил Генка. Он все еще никак не мог до конца осознать, что происходит.

Виктор понимал всю бессмысленность и все бессилие своего положения. Товарищи убиты, трое лежат возле поста, неизвестно, жив ли четвертый, немцев много, и схватка будет неравной. И все же он решился, и от этой решимости враз отмерзли пальцы на ногах.

- Сейчас я им сыпану! - сквозь зубы процедил Виктор и выдвинул автомат между камней. - Сейчас я им!..

Никогда в жизни он не стрелял по живому человеку и вообще по живому существу. Один только раз, в детстве, был он на охоте с отцом и подбил чирка из малопульки. Подранка принесла собака. И чирок умер у него в руках. Когда маленький Витя услышал, как перестало биться сердце птицы, его охватил ужас. Он тогда осознал, ощутил всем своим существом, что такое смерть, и понял свою причастность к ней. Он был потрясен своим открытием и с тех пор никогда не поднимал руку на живое существо. Теперь же надо было стрелять по людям. НАДО! Виктор это понимал, но никак не мог нажать на спусковой крючок автомата.

- Сейчас я им!.. - продолжал шептать Виктор и никак не мог преодолеть ту внутреннюю грань, которая была барьером между жизнью и смертью и не давала стрелять. - Сейчас я им!..

Виктор зажмурил глаза и нажал на курок. Оглушающе гулко ударил автомат и затрясся в руках непокорно и незнакомо. Виктор широко раскрыл глаза и повел стволом слева направо. Стараясь удержать автомат в руках, он бил и бил без передыху, пока не высадил весь магазин. И опомнился только тогда, когда автомат смолк. Навалилась страшная тишина. Руки дрожали от напряжения, по лицу лил горячий пот.

Немцы ответили яростным огнем. Из валунов, за которыми лежали ребята, полетели искры. Виктор лихорадочно перезаряжал автомат и никак не мог втолкнуть рожок в гнездо.

- Бей! - горячим шепотом молил Генка. - Бей!

- Перекос! - стонал в отчаянии Виктор.