Тихий солдат

Капитан присел рядом с ранцем, отбросил жесткую крышку, заглянул в него и поднял на Павла сначала изумленные, потом ставшие окончательно беспощадными, а потом уже даже почти радостными, глаза. Все эти чувства, сменяя друг друга, пролетели сквозь его сознание, как сквозняк из одного распахнутого окошка в другое, поднимая вихри на пути.

Павел ясно прочитал в его глазах два варианта своей ближайшей судьбы – если капитан действительно из СМЕРШа, и до сих пор скрывается от возмездия, то он доставит Павла в штаб фронта, а если все это маскарад, то сейчас его и шлепнут вместе с немцем, хотя тот, вроде бы и свой для них.

– Разведчик, значит? – протянул капитан и медленно выпрямился, – Говоришь, капитан Вербицкий послал, а ты, выходит, инициативу проявил…хавку отобрал, и оружие вот… Не знаю я никакого Вербицкого, а вот твоя рожа мне определенно знакома. Врешь ты все…и про фронт, и про ранение…

– Да нет же, товарищ капитан! Вербицкий послал…, да мы тут рядом. Давайте вместе съездим, так вы лично убедитесь. И оружие я капитану везу… Не бросать же!

– Ты что мне тут командуешь? А ну сдай автомат…

– Так я его уже и сам в машине оставил, товарищ капитан…, вон на полу лежит.

– А машина у тебя откуда? – вдруг сообразил еще что-то капитан.

– Остановил… Конфискация…для дела. В ней один оберст ехал, со стекляшкой. Старый такой…у него палочка еще… Фон барон какой-то. А это его водитель – Альфредом звать. Он рабочий…, говорит…, это…вроде как социалист…, пролетарий, в общем…

– Пролетарий? А у этого пролетария документы имеются?

– Не могу знать, товарищ капитан… Не проверял.

– А говоришь, разведчик, – капитан презрительно скривил губы, – Я бы такого в штрафроту сразу…

Павел вздрогнул, это не укрылось от капитана.

– Чего дергаешься? Был там уже, небось? – капитан зло сощурился, что-то быстро соображая.

– Никак нет…, не был… Мы в резерве…потом ранение…, а сначала Ленинградский фронт…, здесь недавно…, товарищ капитан, – Павел частил, пряча глаза.

Он вдруг подумал, что надо играть в дурачка, изображать из себя простенького деревенского увальня. Похоже, капитан попался на эту уловку, потому что из подозрительных его глаза стали презрительными, в них мелькнула досада и в конце концов пренебрежение к этому недоумку и вруну. Потому что он никакой не разведчик, думал капитан, а обыкновенный мародер и ловкач, а документы свои специально не взял или даже потерял по пьянке. Вон рожа какая помятая! Ботинки нечищеные, обмотки… Ну и разведчик! Сейчас тут многие пьют от безделья! Награбил на немецком складе ирисок с медом, оружия вон сколько собрал, да еще какого! В штаб его!

Капитану понравилась и машина. Он знал в них толк. Улов на этом пустом шоссе оказался неожиданно щедрым: и немец с автомобилем, и этот мародер, и мед, ириски, да еще шоколад, и полный ранец великолепного оружия. Да это все за месяц не соберешь! А тут на тебе! И все-таки, рожа у него знакомая…

– Как, говоришь, звать-то тебя, солдат?

– Тарасов, – ответил Павел мрачно, думая, что все сейчас начнется сначала.

– Много вас…Тарасовых… Всех не упомнишь, – капитан сказал это, будто выплюнув надоевший кусок изо рта.

Он повернулся к своим и со свинцовыми, тяжелыми нотками в голосе приказал:

– Этих двоих в кузов, связать. Марков! За руль вездехода. А ну-ка вскрой вот этот ящик, что сверху.

Марков, среднего роста, совершенно неприметный, светло-русый ефрейтор лет двадцати трех быстро выхватил с заднего сидения коробку, поставил ее на шоссе, поддел крышку длинным немецким ножом, который до этого висел у него на ремне, и откинув крышку, поднял веселые глаза на капитана:

– Камфеты, товарищ капитан! Ириски!

– Конфеты, а нет камфеты, деревня! – проворчал капитан, нагнулся и взял две или три ириски.

Он изучающе осмотрел одну из них, потом надорвал бумагу и сунул конфету себе за щеку. Все смотрели на него так внимательно, будто капитан ставил какой-то очень важный опыт.

Опыт, видимо, удался, потому что капитан чуть расцвел, оживился.

– Люблю наши ириски! А немецкие впервые пробую. Хороши, однако! – заключил капитан и, зачерпнув добрую пригоршню конфет, сунул ее себе в карман бридж.

Он строго окинул всех холодным взглядом и повелительно крикнул:

– Ну, чего встали! Исполнять!

Солдаты засуетились, стали толкать в спину Павла и Альфреда, быстро и умело скрутили им руки за спиной сыромятными ремешками и легко забросили, будто два мешка, в кузов грузовика. Звонко хлопнули дверцы, Марков завел двигатель вездехода, а солдаты запрыгнули в кузов, с безразличием наступая на ноги арестованным.

Грузовик, а следом за ним и легковой вездеход, тронулись друг за другом в обратную сторону от роты Павла Тарасова.

15. Замок

Павел полулежал в кузове рядом с немцем, в ногах у них, прямо на полу, сидели, покачиваясь на ухабах, солдаты.

Машина бодро неслась на восток, виляя на узком, ровном шоссе. Тарасова и немца привалили спинами к передней панели кузова, за которой была кабина с узким задним окошком, заколоченным опаленной деревяшкой.