Тихоня в змеиной яме

Вроде бы да. Вот только все равно выходило так, будто Фелтоны в абсолютном выигрыше, причем за чужой счет.

— А кто в курсе того, что Писание подчинится только члену вашей семьи, Кассиус? -

Парень ответил без раздумий:

— Ректор. Бхатия. МакГинни. Не так уж и много людей. Только те, кому по должности положено.

А теперь и я с Ребеккой.

— А почему мы удостоились такого высокого доверия? — на всякий случай спросила я.

Полоз ответил предельно честно.

— Потому что я боюсь того, что случится, если вы сами начнете докапываться до истины.

Или он нам настолько сильно доверяет, что рассказывает все без утайки? Если так, то лестно, черт меня подери, знать, насколько многое рассказывает о себе Фелтон. И кому? Мне! Ну, мне и Ребекке, но она-то и так к нему ближе некуда. А вот я…

Сердце забилось часто-часто, пришлось несколько раз глубоко вздохнуть и выдохнуть, чтобы хотя бы немного успокоиться. Ох уж эта моя влюбленность…

— Ты нас демонизируешь, — ласково улыбнулась Полозу Скотт. — Да и в любом случае, все, что мы делаем — мы делаем только из огромной любви к тебе, сердце мое.

Я покраснела и на всякий случай опустила глаза. А то мало ли.

— Я счастливейший из мужчин, — рассмеялся Фелтон с какой-то особенной интонацией. — Ведь меня любят такие прекрасные женщины.

Да чтоб ему пусто было, галантной заразе! Как мне выкинуть мысли о нем из головы после таких вот слов? А ведь Полоз постоянно ляпает что-то проникновенное, будто проверяя меня на прочность! И пусть я даже успела понять — для него это норма общения, все равно в груди время от времени что-то екало.

— Льстец, — фыркнула Ребекка. — Верно, Эшли?

Я сумела только невнятно угукнуть, чем наверняка вызвала у Полоза и Луны очередной всплеск веселья. То, что они не рассмеялись, говорило только о том, что у ребят все в порядке с чувством такта. Они оба знали о моих чувствах и старались щадить их настолько, насколько вообще возможно.

К вечеру туман все-таки рассеялся, что можно было считать небольшой победой леди Гринхилл, по поводу которой она откровенно торжествовала. Ровно до тех пор, пока профессор Бхатия нетактично не напомнил, что все случилось из-за нее

же. Вся сцена происходила на наших глазах и, если бы ее участниками были не декан и не инспектор полиции, я бы точно наплевала на правила приличия и засняла все на телефон. Уж слишком потешно препирались…

— И что же сейчас с Писанием? — спросил у кузины Фелтон, когда сеанс перебранок подошел к концу.

Леди Гринхилл раздраженно вздохнула и коротко бросило:

— Дремлет. Диагноз тот же. Пока Писание по-настоящему не уснет, мы не сможем жить совершенно спокойно.

Значит, все не особо хорошо…

— Раз дремлет, то хотя бы эвакуации не предвидится. У нас еще есть шансы получить диплом в этом университете, — удовлетворенно констатировал Полоз. — А как там с поимкой профессора Эштона?

Декан Бхатия, который до этого мирно попивал чай, сидя в кресле, недовольно уставился на леди Гринхилл.

— По моему мнению, делиться деталями расследования с посторонними — не самое лучшее решение.

Женщина взглянула в упор на преподавателя и отчеканила.

— Кассиус — не посторонний.

Профессор Бхатия усмехнулся и протянул:

— Разумеется. Как и мисс Грант, и мисс Скотт заодно. Предупредите, когда будете оповещать весь кампус по громкой связи.

Кузина Полоза упрямо вздернула подбородок, давая понять, что не намерена соглашаться с мужчиной ни при каком раскладе. Особенно, если он окажется прав.

— Мы не станем ни с кем делиться, профессор Бхатия, — примирительно произнесла Ребекка. — Это не в наших интересах, ведь профессор Эштон наверняка не испытывает к нам добрых чувств.

Поступок в ее духе. Обычно Скотт не выносила ссоры и свары и всех стремилась примирить. Именно так она представляла идеальную картину мира: спокойствие и дружба. Видимо, поэтому Ребекку и любили практические все, ну, кроме тех, кто жутко завидовал Луне.

— Остается надеяться только на благоразумие студентов, раз уж начальник следственной группы не намерен его проявлять.

Леди Гринхилл глубоко вздохнула, наверное, пытаясь успокоиться, но способ не помог. Она вскочила с дивана и подошла вплотную к декану, нависая над ним.

— Киран, хватит уже, в конце-то концов! Я знаю, что делаю, всегда знала! — рявкнула она, мигом становясь похожей на разъяренную фурию. — С тех пор, как ты обзавелся тростью, стал совершенно невыносим!

Бинго! Если она так говорит, они наверняка общались до аварии, искалечившей профессора Бхатию! Тут точно есть какая-то история!

Полоз подошел сзади и вкрадчиво зашептал на ухо:

— Спокойней, рыжая, спокойней. Это не то, во что тебе стоит лезть. Прояви такт, будь так любезна.

Я расстроенно вздохнула, но про себя признала, что Фелтон все-таки прав. С тех пор, как я на своей шкуре ощутила, каково это — когда кто-то сует нос в твои отношения, мне даже стало немного стыдно за собственное поведение. Ну, когда я преследовала Ребекку и Короля.

— Ну… ладно. Но ведь мне любопытно! — тихо отозвалась я. Хотя можно был и не понижать голос: Дафна Гринхилл и профессор Бхатия чихать хотели на всех. Ссориться им оказалось куда интересней.