Тимур-завоеватель и исламский мир позднего средневековья

На мамлюкской стороне, вероятно, ничего не знали об этих событиях во вражеском войске. С ужасом услышали в Каире о кажущемся неудержимым продвижении Тимура. В середине сентября, говорят, Аинтаб пал; из города и прилегающих имений согнали людей и часть из них заживо сожгли, часть столкнули в ямы, которые до этого должны были вырыть сами жертвы. Вскоре после этого в Алеппо прибыла миссия Тимура, которая принесла обычное требование подчиниться. Наместник Алеппо велел убить послов и все силы приложил к тому, чтобы подготовить город к предстоящей осаде. Между тем в Каире закончились достаточно известные ссоры из-за необходимого количества денег, без которых нельзя было направить войско в Сирию. В ноябре посланник Чагатаидов добрался до Каира85. Послание Тимура, которое он должен был вручить, содержало подробное изложение политических целей завоевателя: после того как он однажды привел в порядок запутанные отношения в Мавераннахре и Хорасане, Иран тоже был умиротворен; мелких династий, которые причинили так много вреда той стране, больше не существует. Дружеские, благоприятные для торговли связи он хотел завязать после этого с Баркуком, но тот не пошел на такое предложение. Наоборот, тем убийством (вероятно, имеется в виду преступление в Ар-Рахбе) — Баркук спровоцировал военный поход, организованный с целью мести, который был отложен потому, что нужно было окончательно уничтожить неблагодарного Тохтамыша. Затем Тимур получил известие, что его внук Пир Мухаммед, во время наместничества которого пали Газни и Кабул, в Индустане и даже в Гуджарате одержал победу. Это обстоятельство требовало личного принятия решительных мер в Индии. Вернувшись, он начал строить необыкновенную великолепную мечеть в Самарканде, а затем предпринял поход на запад, который должен был смыть тот позор, который навлек на него Баркук. Под Реем он узнал о смерти Баркука и поэтому сначала прервал наступление, так как первая причина для военного похода, месть за смерть посла, со смертью султана отпала. Нельзя ли с легкостью устранить и вторую причину, плен Атламиса, благодаря чему избежали бы большого кровопролития? Фарадж не следует плохому примеру своего отца, а принимает совет Тимура отпустить пленного и приобрести вечную дружбу с Чагатаидами86.

В Алеппо, между тем, были собраны сирийские мамлюкские эмиры с их военными частями, всего около трех тысяч конников, из которых Дамаск при его наместнике Судумс поставил немногим более четверти конников. Вожди мамлюков не могли согласовать, какие шаги следует теперь предпринять, а Тимур этим воспользовался, раздувая ссору. Ловко сеял он среди них недоверие к алеппинцу Демирдасу; тот сам позвал его, Чагатаида, потому что страна была не защищена; если он хочет сохранить свой пост, он должен арестовать наместника Дамаска Судуна. Посланник Тимура, который вручил это послание, так компрометирующее Демирдаса, был убит Судуном, но хитрый Тимур внес смуту и недоверие в ряды своих врагов87.

Двадцать восьмого октября 1400 года войско Тимура начало смыкать кольцо вокруг Алеппо. Медленно, как бы робкими шагами и полные сомнений, подступали чагатаиды; сначала они окапывались за рвом, как будто боялись расположившихся в городе войск. Эти войска, вдохновленные колебанием врагов, со своей стороны заняли позицию перед воротами Алеппо. Несколько дней прошли в небольших стычках: даже население отваживалось подойти к стенам, чтобы понаблюдать за перестрелкой. Вдруг Тимур приказал дать сигнал к атаке. В панике все бросились обратно в город, всадники и пешие, солдаты и зеваки. У ворот, в узких переулках сотни людей затоптали насмерть, раздавили напиравшие сзади. Улицы были завалены горами трупов в человеческий рост. В неописуемой сумятице некоторые мамлюкские части разбежались, некоторые воины спаслись в крепости, среди них Демирдас и Судун. Город был брошен на произвол грабящих чагатаидов88.