Тёмные времена

— Когда король официально одобрит роспуск Святого Ордена, то нам ничего не достанется — всех виновников переведут в темницы резиденции, — Хес прищурился и щелкнул пальцами. — А мы сейчас просто с ним… поговорим.

Исэйас только тяжело вздохнул и повертел головой — весь плечевой пояс ломило от постоянного сидения в одной и той же позе, причем достаточно травматичной для позвоночника. Сомнений в том, что епископ не досчитается пары десятков зубов после «разговора» Хеса, у послушника не было.

Глава VII

Они вновь были на Тропе. И вновь Исэйас наблюдал чарующую картину совершенно нездешней природы, только вот сейчас она была немного иной, нежели буквально несколько часов назад.

На бархатном небе клочьями серой грязи появились облака: неживые, стальные, словно прорубленные дыры в совершенном покрове ночи.

Хесу это очень не понравилось. Исэйас видел, как он посмурнел лицом и поманил к себе Ролло. Что-то тихо сказал ему, жестикулируя, и оборотень понятливо закивал. Повернувшись к послушнику спиной, опустил голову вниз, и по телу дрожью прошла волна трансформации — тяжкая и, видимо, болезненная. Желтизна глаз сверкнула в необычном свете Тропы, а жесткая шерсть словно поседела, высеребренная лучами двух лун.

Надо сказать, что в боевом облике Ролло выглядел страшно. Какой-то первобытный ужас захлестывал душу при одном взгляде в жуткие, нездешние и нечеловеческие глаза, сейчас полные тщательно скрываемого ликования — зверь наконец-то обрел практически полную свободу действий и сейчас наслаждался полученным глотком свежего воздуха.

Исэйасу недолго пришлось недоумевать по поводу того, почему же Хес попросил Ролло принять измененный облик — не до вопросов стало, когда Твари заступили дорогу троим отчаянным путешественникам.

Если в прошлый раз они тенями скользили за путниками, пробовали воздух влажными носами, осторожно, опасливо, но настойчиво, то сейчас эти существа явно почувствовали за собой силу, или же их стало в разы больше. Уже через четверть часа хода по Тропе они решились напасть.

И тогда Исэйас впервые увидел чары Хеса в действии.

Он никогда не представлял себе магию такой… безумно прекрасной. Разноцветный вихрь нитей ворожбы плотным коконом охватывал тонкую фигуру охотника, и Хес атаковал не только серебрящейся в лунном свете сталью, которая поблескивала и шипела, словно живая. Смертоносные нити гибкими плетями захватывали врагов в силки, со звоном разрывали плоть, бешеными огненными вихрями вспыхивали, окружая охотника пламенным щитом.

А рядом с ним бился Ролло в обличии баггейна. Стремительный, столь же опасный, как и те Твари, против которых они сражались. За движениями когтистых лап было очень сложно уследить, а на искривленных метаморфозами губах играл хищный оскал; в золотых глазах полыхало звериное бешенство и наслаждение схваткой, запахом льющейся крови, отчетливым страхом Тварей, не ожидавших встретить столь страшных противников.

Исэйас старался держаться подальше от места битвы, но враги постоянно перемещались, заставляя обороняющихся Хеса и Ролло передвигаться. И как бы ни следил охотник за тем, чтобы послушник не остался беззащитным против существ, с которыми ему не сладить, все же отвлекся, вытаскивая Ролло из передряги, в которую оборотень столь некстати попал, не заметив врага, подобравшегося сзади.

Когда перед пареньком оказалась жуткая, оскаленная морда, на которой злобно сверкали подозрительно разумные ядовито-зеленые глаза с вертикальным зрачком, он застыл, ощущая дыхание смерти в нескольких дюймах от себя, не в силах пошевелиться, скованный ужасом. Дыхание сперло, в горле образовался ком, а ноги отказались повиноваться — послушник врос в землю, ощущая только, как тонкими струйками за шиворот сочится болезненный холод.

Тварь неожиданно остановилась, недоуменно потянула носом, словно не совсем понимая, кто перед ней — друг или враг. Впрочем, Исэйас сомневался, что у этих существ существовало такое понятие, как дружба — скорее, принадлежность к стае, «свой». И по какой-то, совершенно не понятной ему причине, враг замешкался. Возможно, именно это сомнение с его стороны и придало пареньку достаточно храбрости для того, чтобы выхватить из-за пояса кинжал, отданный ему Хесом, и, ни мгновения не медля, вонзить в самое уязвимое место Твари — в глаз.

Противник взревел, судорожно мотая башкой, потом прижал ее к земле, стараясь избавиться от жалящего лезвия, занозой засевшего в обрамленной роговыми платинами глазнице, внезапно хрипнул и завалился набок, открывая дымящуюся рану на брюхе, из которой толчками выходила черная кровь.

— Живой? — Хес мельком оглядел послушника, перевел взгляд на его трясущиеся руки, ухмыльнулся и неожиданно ободряюще подмигнул.

Исэйас только кивнул вихрастой головой, пятясь назад и даже не пытаясь сдержать дрожь, пока не прижался к горячему боку вороного жеребца.

Твари, поджав хвосты, убрались прочь, однако послушник все же чуял на себе пристальный взгляд: враги не оставили их в покое, а просто на время отступили. И это здорово нервировало.