Типа я. Дневник суперкрутого воина

– Мы его с бабушкой искали во всех дворах и еще в подъездах смотрели. В этом подъезде изнутри куча наклеек с Барби. Я его точно помню. Вот тут тоже, – он ткнул пальцем в дверь. Рядом с ручкой были разодранные наклейки. – Там рядом шаурму продают.

– Хорошо, идем.

Мы пошли с Расулом на поиски подъезда и уже через пятнадцать минут нашли его. Точно такой, как на фотке. Позвонила типа мама, я сказал, что я рядом с домом. Расул покачал головой, потому что мамам (и типа мамам тоже) врать нельзя. Он прав, но у меня важное дело. Мы решили ждать прямо в подъезде, вдруг ее увидим, и если мы ждем, то надо ждать на скамейке. «Правило № 31: если ждешь на скамейке, то надо грызть семечки». Мы с Расулом скинулись по десять рублей и купили пачку семечек.

– А зачем мы ее ищем? – спросил Расул еще раз, когда мы шли обратно к подъезду.

– Ее папа был женат на моей типа маме, а потом они развелись. Типа мама теперь грустная, а он счастливый. Я хочу, чтобы они помирились.

– Да-а-а, – протянул Расул, размышляя над тем, какая запутанная и крутая у меня жизнь.

Расул не воин и даже не крутой, поэтому он не знал, как надо сидеть на скамейках. Мне пришлось преподать ему важный урок, который преподал мне мой сенсей.

– Расул, ты неправильно сидишь на скамейке, – сказал я и сел на ее спинку, поставив ноги туда, куда садятся обычные (вообще не крутые) люди.

– Так сидеть нельзя, – сказал он.

– А так вообще круто и высоко, – ответил я.

– Ты пачкаешь скамейку. Бабушка говорит, что на таких местах потом сидят взрослые, а такие, как ты, пачкают скамейку.

– Если хочешь быть крутым, ты тоже должен так сидеть, чтобы мы оба были крутыми. Если я так сижу, а ты сидишь по-другому, то мы не как крутые друзья. Если хочешь быть крутым другом, то садись как я.

Расул покривил рот, а потом сел. Мы грызли семечки. К нам подошла бабуля и поругала нас, пришлось сесть нормально. Все знают, что бабули – главные враги воинов. Крутой Али меня предупреждал. Они могут ударить своей палкой или сумочкой или даже плюнуть, а отвечать бабулям нельзя. Когда она ушла, я опять сел на спинку, а Расул отказался, и я обиделся.

– Как правильно? «На скамейку» или «в скамейку»? – спросил я.

– На скамейку, – ответил Расул.

– Тогда ты сидишь в скамейке. Скамейки построили, чтобы сидеть на них. Ты сам сказал. Вот я сижу на скамейке, а ты сидишь в скамейке. Ты неправильно сидишь. Сам сказал, – закончил я обвинительную речь.

Расул хотел мне ответить, но из подъезда вышла девочка. Это была Румина.

– Эй, вы! – сказала она.

Мы замерли. Она была настроена очень воинственно (об этом говорили ее сжатые и большие, как у мальчиков, кулаки):

– Моя мама моет эту скамейку не для того, чтобы вы на ней сидели, как тупые быки. Слезайте и уходите, а то я вас сфотографирую и отправлю в инстаграм, и если придется, то побьют обоих.

Это была серьезная угроза. Никто не хочет стать такой звездой инстаграма. Нам пришлось встать, хоть Крутой Али и поставил бы ее на место. Он любую девочку поставит на место. Я собирался что-нибудь сказать и посмотрел вначале на Расула. Он молча на нее смотрел. Нельзя делать важные дела с влюбленными.

– А где ты живешь? – спросил я.

Она посмотрела на окно прямо над нами и сказала:

– Вас это не касается. Вы быки.

– Спасибо, – сказал я. Наконец-то меня кто-то назвал быком. Крутой Али похвалит меня, а еще похвалит ее дурацкие кулаки. Уж очень они крепкие.

– Я не бык, – сказал Расул. Он влюбленный ботаник, от которого мне уже нет толка.

– Вы уходите? – спросила она.

– Да, – ответил я.

Она опять зашла в подъезд, а мы оба посмотрели на ее окно. Тупые наклейки с Барби были прилеплены прямо на стекло. Если бы я был более внимательным, сразу бы понял.

– Что будем делать? – спросил я.

– Она вообще красивая, – ответил Расул. – Я приду к ней через десять лет, когда буду жениться, и подарю гору наклеек с Барби.

– Я не могу ждать десять лет, мне надо сейчас. Жди тогда тут, у меня серьезный разговор. Я спрошу ее номер телефона для тебя.

– Инстаграм тоже спроси.

– Ага.

Я вошел в подъезд, который изнутри выглядел намного лучше нашего. Кажется, любой подъезд в этой яме красивее нашего. Подошел к коричневой бронированной двери и собирался постучать.

– Воин, – сказал Крутой Али.

– Чё?

– Какой у тебя план?

– Какой план?

– Правило номер двадцать один.

Мне пришлось открыть «Дневник воина», который я всегда ношу с собой. Я прочитал правило № 21:

– «Всегда нужен план. Только у лохов и слабаков не бывает плана. Поэтому они всегда проигрывают».

– И какой у тебя план?

– Ну, я попрошу позвать Гамзатова Абдулазиза, если откроет мама. Если откроет девочка, то надо позвать папу. А потом скажу ему, кто я, и скажу, что типа маме бывает плохо, когда она его вспоминает, и что они до сих пор в ссоре, хоть она и не помнит почему, и что им нужно помириться. И что у меня день рождения через месяц, а у всех в классе есть плейстейшн.

– Хорошо, стучи.

Я постучал в дверь. Открыла будущая жена Расула. Она опять была злая. Она что, всегда злая?

– Чё пришел? – сказала она, а не спросила.