Типы прошлого

Звѣницынъ велъ его, и велъ такъ, какъ можетъ это дѣлать лишь искусившійся въ этомъ трудномъ дѣлѣ многолѣтнимъ опытомъ, на петербургскихъ паркетахъ, гвардейскій и притомъ кавалерійскій офицеръ. Танцовали pastourelle кадрили, и онъ производилъ въ ней такія эволюціи, совершалъ такіе запутанные переходы и выпутывалъ изъ нихъ своихъ танцорокъ съ такимъ изумительнымъ искусствомъ, что, я полагаю, самъ Фридрихъ Великій, лежа въ гробу своемъ, въ Потсдамѣ, вздыхалъ въ эту минуту о томъ, что не зналъ Звѣницына, когда замышлялъ свой первый походъ въ Силезію.

За кадрилью слѣдовалъ вальсъ.

Мы подошли къ Надеждѣ Павловнѣ. Она была опять вся въ бѣломъ, какъ на первомъ балѣ; только подъ черною косой алѣла одна свѣжая пунцовая роза.

Звѣницынъ подлетѣлъ было въ ней, но Кемскій предупредилъ его и помчался съ нею по залѣ.

Гвардеецъ улыбнулся, слѣдя за ними внимательнымъ и насмѣшливымъ взоромъ. Сознаніе своего превосходства такъ и сіяло на его лицѣ.

Онъ былъ правъ: плохой танцоръ былъ мой пріятель.

— Звѣницынъ! загоготалъ въ это время, стремительно кидаясь въ нему, господинъ, о которомъ я уже имѣлъ случай упомянуть и котораго звали Вашневымъ:- замѣтилъ ты, что всѣ эти моряки на кривыхъ ногахъ? Полагаю, вѣдь это больше отъ рома….

И онъ залился какимъ-то истерическимъ хохотомъ, непріятнымъ и раздражающимъ какъ визгъ пальца по мокрому стеклу.

Кирасиръ толкнулъ его локтемъ въ бокъ, указывая ему на меня глазами.

Вашневъ торопливо провелъ рукой по лицу, какъ бы желая стереть съ него слѣды своего смѣха.

— Надѣюсь, mon cher, продолжалъ онъ впрочемъ громко и нахально, — que voue me présenterez à vôtre belle?

— Кто же такое эта: ma belle? спросилъ Звѣницннъ, быстро взглянувъ на меня и вперяя затѣмъ въ упоръ Вашневу строговопросительный взглядъ.

Того такъ и покоробило. Ему, видно, давно было вѣдомо значеніе подобныхъ взглядовъ. Крысьи глаза его завертѣлись во всѣ стороны, какъ бы ища вокругъ себя опоры и защиты…

— Votre belle… notre belle à tons, хотѣлъ я сказать, m-lle Tschemissarof, отъ которой вся Москва въ восторгѣ, пробормоталъ онъ наконецъ.

— A!… медленно и съ достоинствомъ произнесъ Звѣницынъ. — Совѣтую вамъ въ такомъ случаѣ, примолвилъ онъ внушительно, — быть осторожнѣе въ выборѣ вашихъ выраженій.

И онъ взглянулъ на меня: ты, молъ, теперь можешь судить, какъ я воспитанъ и какія благородныя чувства въ себѣ питаю.

Вашневъ, сообразивъ, вѣроятно, что за такимъ внушеніемъ прекращается для него всякая дальнѣйшая опасность, поспѣшилъ обнять Звѣницына за талію.

— Ты у насъ, извѣстно, рыцарь! заголосилъ онъ, трепля его легонько и осторожно подъ бока и надрываясь судорожнымъ смѣхомъ:- настоящій Густавъ-Адольфъ: строгъ, но справедливъ!

— Пусти, пожалуйста! сказалъ гвардеецъ, безцеремонно отталкивая его. — Mon général! обратился онъ съ поклономъ и заискивающею улыбкой къ подходившему въ это время Павлу Васильевичу Чемисарову.

Старикъ-генералъ прихрамывалъ и опирался на палку. Онъ кивнулъ намъ головой и остановился подлѣ, поводя кругомъ слегка прищуренными глазами.

— Екатерининскаго вѣка зала! сказалъ онъ не громко и не обращаясь ни къ кому въ особенности.

— Первая въ Европѣ! поспѣшилъ первый отозваться Вашневъ.

Генералъ не отвѣчалъ.

— Д-да! замѣчательная была у насъ женщина на тронѣ! отпустилъ въ свою очередь Звѣницынъ. — Вы давно здѣсь не изволили быть? обратился онъ къ Павлу Васильевичу.

— Давно, отвѣчалъ тотъ, и что-то въ родѣ усмѣшки мелькнуло на его холодномъ лицѣ,- съ того самаго вечера, когда Алексѣй Петровичъ Ермоловъ появился сюда въ первый разъ, во фракѣ, послѣ Грузіи, и вся Москва пошла ему на встрѣчу. Я пріѣзжалъ тогда изъ деревни.

— Ска-ажите! сожалительно процѣдилъ по обыкновенію Звѣницынъ.

Вашневъ хихикнулъ, какъ бы несказанно обрадовавшись.

— Вся Москва, какъ вы изволите говорить, вся Москва! Грандіозная была встрѣча! Многимъ не пришлась она по вкусу, можно сказать, очень многимъ…

Генералъ перенесъ молча палку въ другую руку и пристально взглянулъ на него.

Истерическій хохотъ Вашнева замеръ внезапно. Онъ заморгалъ глазами, замоталъ шеей, точно кость засѣла у него въ горлѣ, и отошелъ въ сторону.

— Кто такой? спросилъ Чемисаровъ, обернувшись съ Звѣницыну.

— Нѣкто Вашневъ. Когда-то служилъ у насъ въ дивизіи, отвѣчалъ небрежно гвардеецъ.

— Помѣщикъ К*** губерніи?

— Онъ самый, сказалъ я.

— Обобралъ жену и потомъ на нее же прошенія подавалъ?

Яусмѣхнулся.

— Знаю, проходимецъ! примолвилъ генералъ и отправился дальше, ковыляя своею раненою ногой.

— И этотъбаринъ, обратился ко мнѣ Звѣницынъ, указывая на Вашнева, который въ это время летѣлъ уже въ вальсѣ съ какою-то блондинкой въ желтомъ платьѣ,- ce monsieur воображаетъ, что я его стану представлять à des personnes que je respecte! Mais pour qui, diable, me prendil donc enfin?

Изящный офицеръ повелъ презрительно плечами и пошелъ своею красивою походкой приглашать на экстратуръ высокую и стройную княгиню Шатунскую, танцовавшую съ черненькимъ и кругленькимъ артиллеристомъ, котораго она была выше цѣлою головой.