Тиран (ЛП)

Он был более худым и менее пугающим, чем тот человек, которого помнил Хантер. Одетый в синий комбинезон, сцепив руки на столе, он смотрел на свои пальцы. Затем старик поднял голову, и их взгляды встретились.

Подходя ближе, Хантер сделал медленный глубокий вдох. Он ненавидел то, как сразу же увидел себя в этом человеке, их сходство было слишком очевидным, чтобы его отрицать. Любой, у кого были глаза, мог понять, что это его отец. Даже не поздоровавшись, Хантер вытащил стул из-под маленького столика и плюхнулся на него. Наклонившись вперед, он сцепил руки на столе и, казалось, целую вечность удерживал взгляд мужчины. Губы отца скривились в дьявольской ухмылке.

— Привет, сынок. Черт… как будто в зеркало посмотрел и увидел себя тридцать лет назад. Хорошо выглядишь! У моей линии сильные гены, — сказал он с гордостью, сиявшей на его лице.

— Не звони больше бабушке и дедушке.

— Ты даже не поздороваешься со мной? — брови отца нахмурились.

— И не пиши больше никаких гребаных писем. Я их не читаю, и они тоже. Хватит пытаться заставить Джастина убедить меня общаться с тобой. Если он хочет возиться с тобой, это его дело. Теперь ты даже дошел до того, что меня преследуют СМИ. Зачем, черт подери, ты вообще сделал это? Теперь они суют нос в мое досье, копаются в моем прошлом.

— Они делают телешоу, и я хотел помочь. Им нужно было поговорить с людьми, которые меня знают… моими сыновьями, моей матерью, лучшим другом.

— Я не знаю тебя, чувак, — сказал Хантер, стиснув зубы. — Мы не общаемся. И ты меня тоже не знаешь. Предупреждаю, что твои пятнадцать минут славы будут изрядно подпорчены, если ты не скажешь им оставить меня в покое. Я устал от этих репортеров, которые звонят на мой гребаный телефон. Один из них, с канала «Открытые расследования», говорил о какой-то передаче про хладнокровных убийц. Словно я должен гордиться тем, что ты натворил. Охренеть! — Хантер склонил голову набок, чувствуя сильное желание нокаутировать этого козла к чертовой матери. — Я не собираюсь помогать тебе.

Улыбка старика быстро исчезла, а его глаза потемнели, напомнив Хантеру о прошлом. Прямо как в тот день…

— Все еще полон негодования после всех этих лет… — сказал старик, недоверчиво покачав головой.

— Негодования? Это слишком громкое слово для такого ничтожного человека.

Его отец имел наглость фыркнуть.

— Все еще так же зол, как и тогда, когда снял трубку телефона в доме своей бабушки лет десять назад и обругал меня. Это убьет тебя, Хантер.

— Как ты убил маму? Скажи это громче, чтобы ублюдки сзади тебя лучше слышали.

Мужчина вздохнул.

— Ненависть, которую ты питаешь ко мне, убьет тебя. Вот о чем я говорю. Это то, чего ты хочешь?

— Я не ненавижу тебя. Мне на тебя плевать, — пожал Хантер плечами.

— Ну, а мне на тебя не наплевать, — мужчина опустил взгляд на свои руки, лежащие на столе, словно пытаясь собраться с мыслями. Когда он снова поднял голову, его глаза заволокло слезами. Хантер поморщился и скрестил руки на груди. Этот человек был полон дерьма. Он не собирается жалеть его. — Сынок, здесь происходит, эм-м… много интриг. Некоторые люди здесь делают вещи, которые могут стоить спокойствия другим людям, а иногда даже жизни. Я не хочу получить ножевое ранение и умереть, не посмотрев тебе в глаза и не сказав, что люблю тебя.

— Ты меня не любишь. Ты никого не любишь, кроме себя.

— Посмотри на это. Посмотри на то, как ты себя ведешь. Я не могу… не могу даже поговорить с тобой, — старик развел руками. — Ты делаешь это невозможным. Зачем ты вообще пришел сюда, Хантер? Я думал, ты хочешь поговорить со мной. Наконец-то. — Хантер просто смотрел на него. Через несколько секунд мужчина продолжил свою речь. — Той ночью… Той ночью, когда все произошло, я был в состоянии алкогольного опьянения, и в моем организме была куча наркотиков. Я ничего не соображал. Это был несчастный случай, Хантер. Я любил твою мать.

— Ты соображал достаточно, чтобы вставить пули в патронник и разрядить их в нее, орать на нее, пока она умирала. Ты соображал достаточно, чтобы сказать ей накануне, что убьешь ее, если она попытается от тебя уйти.

— Все это было в пределах временных рамок моего запоя.

— Бред. Это был не первый раз, когда ты угрожал ей. Это было преднамеренно. Однако я пришел сюда не для того, чтобы спорить или дискутировать с тобой об этом. Я знаю, что произошло, я знаю факты, как бы ты ни пытался сидеть и лгать об этом. Ты спросил, зачем я пришел сюда? Я тебе отвечу. Я пришел сюда для того, чтобы сказать тебе, что не хочу иметь с тобой ничего общего, и я настаиваю на этом. Беру свои слова обратно — я ненавижу тебя. Я ненавижу тебя больше, чем когда-либо, и это никогда не изменится. Ненависть к тебе не убьет меня. Она будет постоянно напоминать мне о том, кем и чем не следует становиться.

Откинувшись на спинку стула, отец расхохотался.

— А ты дерзкий… — посерьезнев, сказал он. — Думаешь, что можешь просто вычеркнуть меня?! Нет, не можешь. Я твой отец, нравится тебе это или нет!

— Понятия не имею, о чем ты говоришь.