Ах, Тирант, Тирант, никогда в сражении не будете вы отважным и не устрашите врагов, коли, завоевывая любовь девицы или дамы, не используете немного силы, особливо когда не хочет она уступить. Но если уж питаете вы благородную и возвышенную надежду и так сильно любите девицу, то ступайте к ней в спальню и лягте с ней в постель, не важно, в рубашке она будет или без нее, и отважно наносите удар, ведь меж друзей не требуется церемоний. А ежели вы так не сделаете, то я вам больше не слуга. Я знавала многих рыцарей, которым за их ловкость и храбрость в любви возлюбленные воздали честь и славу. О, Боже, что за наслаждение держать в объятиях девицу четырнадцати лет, такую юную, да к тому же совершенно нагую! Боже, до чего славно лежать с ней в постели и вволю целовать ее! До чего благородна королевская кровь, текущая в ее жилах! До чего прекрасно, когда ее отец — Император! Как чудесно, когда возлюбленная богата, щедра и чиста! И как мечтаю я, чтобы вы сделали то, что я вам говорю!
Поскольку было уже далеко за полночь и дворцовые ворота запирали, Тиранту пришлось уйти. Когда он уже распрощался с герцогиней и стоял на пороге, Услада- Моей-Жизни сказала ему:
Сеньор Маршал, я не найду больше никого, кто сделает для меня столько, сколько сделали вы. Ложитесь спать и доверьтесь мне.
Тирант рассмеялся и сказал:
Вы — словно ангел: всегда даете хорошие советы.
Дающий советы всегда имеет в них свой прок, — ответила Услада-Моей-Жизни.
Но разве вы не знаете, сеньора, что тот, кто часто советует дурное, иногда терпит горе и бесчестье?
На этом они расстались.
Всю ночь Тирант размышлял над тем, что наговорила ему Услада-Моей-Жизни. На следующее утро Император пригласил к себе Маршала. Тот немедля отправился к нему. Император как раз одевался, и Принцесса пришла ему помочь. На ней была бархатная юбка, но грудь ее была неприкрыта, а волосы, еще не уложенные в прическу, ниспадали почти до полу. Подойдя к Императору, Тирант изумился, узрев столь необыкновенную красоту в земной женщине. Император сказал ему:
Дорогой Маршал, прошу вас, немедленно приготовьтесь к отъезду в лагерь вместе со всеми воинами.
Тирант же, словно лишившись рассудка при виде столь прекрасной дамы, не мог проронить ни слова. Наконец он опомнился и ответил:
Увидев вас, Ваше Величество, я задумался о турках так глубоко, что не расслышал ваши слова. И поэтому я прошу вас, сеньор, соблаговолите повторить, что вы мне приказывали.
Император пришел в изумление от того, что Тирант так сильно изменился в лице и что он не разобрал ни слова из сказанного им, пребывая в беспамятстве добрых полчаса. Однако Император поверил в его объяснение и повторил то, что говорил Тиранту поначалу, а тот ответил:
Сеньор, Вашему Величеству должно быть известно: по всему городу объявлено глашатаями, что отъезд твердо назначен на понедельник, а сегодня — пятница. Так что в самом деле, сеньор, день нашего отъезда вот-вот настанет, и почти все уже готовы к нему.
Тирант встал за спиной Императора — чтобы тот его не видел, но прямо напротив Принцессы и закрыл лицо руками. Принцесса и все прочие девицы стали громко смеяться, а Услада-Моей-Жизни, стоя перед Императором, сказала следующее, ибо Тирант все еще не отнимал рук от лица:
Кто хочет быть настоящим сеньором в своих владениях, должен иметь свободу брать себе или оставлять то, что он любит, или же своего вассала. Ибо быть сеньором без власти никуда не годится.
И, взяв Императора за руку, она повернула его к себе лицом и добавила: