Тишина

Марк остановился у старой, покорёженной временем и погодой сосны и огляделся. Вокруг был всё тот же лес. И никаких подсказок. Только солнце, что было уже довольно высоко, могло помочь Марку. Он хорошо помнил, что оно встаёт на востоке. А деревня, куда он шёл, была где-то на северо-востоке. На глаз определив направление, Марк двинулся в путь. С его лица ещё долго не сходила какая-то глупая ухмылка. Это и вправду было смешно – заблудиться и искать дорогу по солнцу. Как-то по-детски. Марк ожидал чего-то более серьёзного – нападения мародёров, сильной непогоды… Но заплутать в трёх соснах… Конечно, у Марка было оправдание – не сделай он тех крюков, он с лёгкостью мог нарваться на мародёров, которые вряд ли бы его оставили в живых. Но он думал, что изучил немного окрестности тюрьмы и не мог в них заблудиться. А получилось как раз наоборот.

Так вот и вышло, что к знакомой деревне Марк шагал не как обычно чуть меньше суток, а едва ли не двое. И вышел к ней со стороны леса, а не поля. Лес заканчивался на холме, одна сторона которого была словно откусана гигантскими челюстями. Даже неискушённому взгляду Марка было видно, что это не время над ним так постаралось, а люди. С давних пор деревенские жители рыли этот холм, добывая песок и глину для своих нужд.

Сгущались сумерки. Марк стоял на обрыве, и его взору открывалась вся деревня. Во время прошлых вылазок Марк так и не удосужился изучить её получше. Он лишь набивал рюкзаки едой и уходил. А теперь мог повнимательней её рассмотреть.

Деревня была небольшой и когда-то, наверное, уютной. Всего десяток дворов. И магазин на центральной площади. Раньше здесь, у магазина, наверняка всегда толпились люди – бегали, смеясь, дети; хозяюшки спешили за товаром в магазин, судача о чем-то с соседками, а мужики степенно обсуждали последние новости за чарочкой пива. Теперь всюду царило запустение. Мир изменился, и люди, бросив все, поспешили за мечтой. А дома… Дома остались ждать возвращения своих хозяев и быстро обветшали. Быть может, от тоски, если они умели тосковать.

Больше половины домов в деревне уже смотрели на мир выбитыми окнами и дверями. В магазине не осталось ни одного целого стекла. Лишь мельком взглянув на него, Марк сразу понял – здесь продуктов он больше не найдёт. Да и во всей деревне, скорее всего, тоже.

Марк нашел взглядом дом, в котором жил дед, и решительно начал спускаться вниз. Даже если он пришёл сюда сегодня зря, не навестить старика было бы неправильно.

Довольно быстро дойдя до деревни, Марк пошёл по ней медленным шагом. И каждый ему давался всё с большим трудом. Если бы кто-нибудь ему сказал ранее, что у деревень есть души, сейчас бы Марк посчитал, что душа этой деревни – мертва.

В прошлые свои вылазки сюда он хоть не особо оглядывался по сторонам, но многое видел. Стены домов тогда ещё хранили тепло ушедших хозяев – казалось, моргнёшь, а они возникнут словно ниоткуда. Забегает детвора вокруг тебя; усмехаясь в бороду, помашет тебе с завалинки беззубый дед; проходящая мимо девушка предложит напиться молока из крынки… А сейчас деревня была полна тишины. Могильной, мёртвой тишины.

Будто траурным маршем прошагал Марк по деревне. И остановился только напротив дома старика. В отличие от большинства домов, увиденных Марком, он выглядел не в пример лучше. Все стекла были целы и стояли в окнах. И дверь была на месте. Секунду промедлив, Марк поднялся на крыльцо и дёрнул дверь за ручку. Она неожиданно легко поддалась и открылась.

Смрад. Тяжёлый, трупный. Такой Марк уже чувствовал однажды – когда покинул реабилитационный центр в мегаполисе. И он бегом ринулся внутрь, прикрыв нос и рот.

В доме ничего не изменилось, словно, ограбив всю деревню, мародёры обошли этот дом стороной. И, остановившись напротив кресла в гостиной, Марк уже знал, почему.

Там сидел дед. Он умер скорее всего несколько месяцев назад. На подлокотнике кресла всё ещё покоилось наверняка заряженное ружье. И полусгнившая, с обнажившимися белыми костями пальцев рука всё ещё крепко сжимала цевье.

Марк долго стоял над трупом. Он не знал, что делать ему дальше. Нужно было похоронить старика, но прикасаться к полусгнившей плоти было выше его сил. Да и, собственно, кем ему приходился этот старик? Никем. И Марк ничего ему был не должен. Но всё же просто уйти Марк не мог. Это было бы неправильно.

Старик был душой этой деревни. Он умер вместе с ней, так и не покинув её ради праздной пустоты. И хоть он не продержался долго, не сделать такую малость – даровать его собственной душе покой – было бы кощунством.

Сомнения были долгими, но всё же Марк решился. Он аккуратно положил тело старика на пол, решив завернуть его в ковёр, чтобы ему было удобней его нести. Но только он взялся за ковёр, и ему внезапно стало стыдно перед стариком. Марку пришла в голову мысль, что старик хотел бы проститься со своей деревней, посмотреть на неё в последний раз, хотя бы уже мёртвыми глазами.