Титан

Ван поморщился. Алкоголизм его единственной дочери был его больным местом. Эдит подошла к мужу и поцеловала его.

— Прости, милый, — сказала она. — С моей стороны это было жестоко.

— Да что там, ты права, — вздохнул он. — И насчет Ника ты, пожалуй, тоже права. Возможно, из него выйдет неплохой издатель. И он твой сын. — Он поцеловал ее.

— Так ты подумаешь об этом? — тут же спросила Эдит.

Он рассмеялся:

— Ты уже три года пристаешь ко мне с тем, чтобы я включил Ника в свое завещание, так неужели же ты полагаешь, что я до сих пор ни разу об этом не задумывался? Я скажу тебе вот что: когда Ник вернется из Европы, я поговорю с ним, и если выяснится, что он настроен серьезно, начну обучать его издательскому делу.

Эдит бросилась обнимать мужа.

— Ты самый лучший мужчина! — воскликнула она.

Ван некоторое время молча разглядывал ее из-под толстых стекол очков.

— Интересно, — сказал он, — полюбишь ли ты меня когда-нибудь так же пылко, как любишь Ника?

— Ван! Как ты можешь так говорить?!

— Нет, не пойми меня неправильно. Я ни на что такое не намекаю. Просто мне кажется, он поразил тебя своим обаянием еще тогда, много лет назад, когда явился в твой дом в Пенсильвании грязным и бедным ребенком.

Эдит на минуту задумалась.

— Ты, наверное, прав, — сказала она. — Он тогда заинтриговал меня. И позже тоже.

— Он всегда вызывал в тебе восхищение.

— И злил порой. Не думай, Ван, что я слепа к его недостаткам. Но я чувствовала, у него в душе что-то хорошее. Я думаю, лишним подтверждением этому является его нынешняя поездка в Берлин.

— Да, только вряд ли им руководит альтруизм.

— Я знаю. И все-таки он вроде героя. По крайней мере, для меня.

Ван улыбнулся:

— Да уж. Такая мама «отмажет» его от чего угодно. Даже от убийства.

Отто Райнеке, бой из «Адлона» и один из людей Геббельса, торопливо устремился через вестибюль отеля к креслу, где сидел Ник и листал французский журнал.

— Машина подана, герр Флеминг, — сообщил он и по-актерски козырнул, приложив руку к козырьку своей фуражки, которая закрывала его светлые волосы и крепилась эластичным ремешком под подбородком.

— Благодарю, Отто, — сказал Ник, вытаскивая из кармана и передавая бою монету в десять марок.

Он пересек заполненный людьми вестибюль и вышел на улицу, гадая, почему это генерал фон Тресков приехал сегодня на другой машине. Когда же швейцар открыл ему дверцу и он заглянул в салон, то увидел, что за рулем сидит вовсе не генерал. Он увидел молодого человека в коричневом костюме и коричневой шляпе. У него был свернут на сторону нос.

— Генерал послал меня заехать за вами, — сказал он на отвратительном английском.

— А где он сам? — спросил Ник.

— На Потсдамерплац.

Ник знал, что на сегодня была назначена его встреча с офицерами генштаба в том же здании, где он побывал с генералом, на Потсдамерплац. Даже в той же самой комнате номер 4 с табличкой «Развитие». На десятом этаже. Поэтому он сел в машину, водитель повернул ключ зажигания, и они поехали на Унтер-ден-Линден.

Только спустя минут пять Ник понял, что они едут не туда.

— Эта дорога не приведет нас на Потсдамерплац, — сказал он.

— Здесь объезд, — объяснил шофер. — На одной из улиц затеяли ремонт. — С этими словами он повернул вправо на узкую улочку. Скорость на счетчике была семьдесят километров в час. Покрышки при повороте завизжали.

Ник достал из кармана пистолет и приставил дулом к виску шофера.

— Остановите машину, — потребовал он.

Тот и глазом не моргнул.

— Я сказал: остановите машину! — крикнул Ник и надавил дулом пистолета на висок шоферу.

Тот сбавил скорость, повернул на глухую аллею и там остановил машину. Аллею перегораживал грузовик, рядом с которым стояли трое мужчин в видавших виды костюмах. В руках у них Ник заметил оружие.

Тишина. Если не считать шума все еще не выключенного двигателя. Стрелки на часах показывали чуть больше девяти утра, но в аллее не было ни души, кроме этих вооруженных бродяг. Окна домов были наглухо заперты ставнями. Ник понял, что здесь — место казни. Кто-то разгадал его игру и решил теперь наказать. Испарина выступила у него на лбу. Изо всех сил он ударил шофера кулаком в живот. Тот согнулся пополам. Ник перегнулся через его скрюченное тело, распахнул дверцу и выпихнул шофера наружу. В это время по нему открыли огонь. Ник пригнулся, перевел машину на задний ход и нажал на газ. Машина стала выезжать из аллеи, но тут разлетелось лобовое стекло. Высунув в дыру руку с пистолетом, Ник начал стрелять вслепую. Наконец машина выехала из аллеи на улицу. Ник стал разворачиваться. Со всех сторон завизжали клаксоны. Ник даже не пытался управлять машиной, а только давил на газ. Раздался резкий скрип тормозов, вслед за которым последовал сильный удар сзади. Машину Ника здорово тряхнуло, и она остановилась. Слышалась немецкая брань.