Титан. Жизнь Джона Рокфеллера

Для колонии в Ладлоу несостоятельность позиции Младшего стала очевидной через две недели после показаний в Вашингтоне. Около тридцати пяти солдат национальной гвардии – многие из них, по словам членов профсоюза, вооруженные люди компании, принесшие присягу, – расположились на гребне, смотрящем на лагерь, а на рассвете прозвучал выстрел. Кто стрелял, так и не установили и, возможно, это и не имеет значения, так как обе стороны были вооружены до зубов и готовы к драке. После выстрела солдаты прошили серые и белые палатки пулеметными очередями, многие палатки пули разорвали в клочья, и к концу дня несколько забастовщиков были убиты. Затем пьяные охранники спустились в колонию и, по некоторым рассказам, поджигали палатки факелами, смоченными в масле. Поджигатели не знали, что в яме, выкопанной под одной из палаток, укрылись две женщины и одиннадцать детей. Ткань над ними загорелась, пошел густой дым, и они задохнулись – убийство обнаружили только на следующее утро.

Бауэрс проинформировал Младшего о так называемой бойне в Ладлоу, внеся привычные, удобные для себя поправки, и описал ее, как акт самообороны со стороны солдат, оказавшихся в меньшинстве. Младший, следуя линии партии, ответил сожалением по поводу «очередной вспышки беззакония»²²

. В то время Младший и Эбби занимались ландшафтом в Кайкате – Эбби возражала против «довольно скученных» садов, балконов и террас, – поэтому ужасные новости из Колорадо, казалось, доносятся из какого-то инфернального далекого мира²³. Вложив свое рвение в ошибочное дело, Младший не был готов признать вину. Через два месяца он оставил странную пометку в своих документах, в которой, как кажется, укоряет забастовщиков в смертях их собственных жен и детей:

«Не было никакой бойни в Ладлоу. Бой начался, как отчаянная борьба за жизнь двух отрядов солдат, числом двенадцать и двадцать два человека, против напавшей на них целой палаточной колонии, более трехсот вооруженных мужчин. Ни власти Штата, ни представители компании не убивали женщин и детей в деле в Ладлоу. Ни одной… Две женщины и одиннадцать детей, встретивших смерть в яме в одной из палаток, куда их поместили мужчины, судя по всему для безопасности, задохнулись. Очевидно, что такой исход неизбежен, если вы поместите столько людей в яму восемь на шесть и четыре с половиной фута (ок. 2,4ґ1,8ґ1 м), вход в которую скрыт, без какой-либо вентиляции… Потеря их жизней достойна глубокого сожаления, но крайне несправедливо перекладывать ее на защитников закона и собственности, которые ни в малейшей мере не были ответственны за это»²⁴

.

Для Младшего, какие бы оправдания он ни приводил, это был кошмар, огромное пятно на его, как он надеялся безупречной жизни, и возвращение к прошлому Рокфеллера. Одна кливлендская газета написала: «Две дюжины обугленных тел женщин и детей показывают, что Рокфеллер знает, как побеждать»²⁵

. Джон Лаусон обрушился на Младшего за эти «адские деяния» и фыркал, что тот «может очистить совесть, регулярно посещая воскресную школу в Нью-Йорке, но не оправдается в совершении этих зверств»²⁶. Кто-то считал Младшего мальчиком на побегушках у отца, и даже Хелен Келлер, которой когда-то щедро помогли Генри Роджерс и Рокфеллер, сказала прессе: «Господин Рокфеллер – это монстр капитализма. Он жертвует на благотворительность, и в то же мгновение позволяет расстрелять беззащитных рабочих, их жен и детей»²⁷

.

Раскаяние Младшего удовлетворило бы публику, но оборонительные нравоучения вызвали острую реакцию. В конце апреля Эптон Синклер отправил «торжественное предупреждение» Младшему: «Сегодня вечером, перед народом этой страны, я собираюсь предъявить вам обвинение в убийстве… Но прежде чем я сделаю этот шаг, я хочу дать вам возможность сыграть открыто»²⁸. Младший не ответил на это приглашение поговорить, и Синклер возглавил у Бродвей, 26, «траурную процессию» демонстрантов с черными повязками на руках, в какой-то момент их ряды разрослись за счет делегации из Ладлоу. «Чем сильнее мы бьем Рокфеллера, тем больше мы уверены в победе», – сказал Синклер своим соратникам²⁹. В этой угрожающей атмосфере из кабинета Младшего выдворили женщину с заряженным пистолетом. Старший в кризисе сохранял самообладание, но сын был потрясен до глубины души. Теперь в кабинете в ящике стола он держал пистолет «Смит-энд-Вессон» 38 калибра и выставил охрану на 54-й улице, где его дом осадила еще одна скандирующая группа демонстрантов.