Тито и товарищи

Поскольку военная ситуация для русских изменилась к лучшему, Сталин почувствовал себя увереннее и начал проявлять интерес к югославским партизанам, прежде всего потому, что Лондон по-прежнему настаивал на том, чтобы заставить Тито сотрудничать с Михайловичем. «Видимо, серьезную силу представляют югославские партизаны, если англичане обращаются к нам за помощью!» А когда королевское правительство в эмиграции выдвинуло ему то же требование, добавил: «Сами справиться с партизанским движением у себя в стране не могут, так хотят при нашей поддержке подчинить партизан Михайловичу, а потом их задушить. Всё это шито белыми нитками. Хитрые, но детские уловки! Жаль, что сейчас мы можем только сочувствовать югославским партизанам и не можем оказать им какой-либо реальной помощи»[493]

.

Несмотря на эти первые признаки интереса Москвы к партизанскому движению в Югославии и его поддержке, хотя бы на уровне пропаганды, вскоре от нее был получен и выговор. Уже в феврале Коминтерн выдвинул идею, чтобы югославские партизаны обратились с воззванием к освободительным движениям в Европе, в первую очередь во Франции и Чехословакии. Разумеется, Тито с воодушевлением подхватил эту инициативу и написал воззвание, но тут из Москвы пришло постановление, принятое с оглядкой на правительство в эмиграции, что его текст не следует публиковать. В начале марта Коминтерн поздравил Вальтера с успехом, но при этом напомнил, что «уничтожение фашистских бандитов и освобождение от завоевателя – главная задача, имеющая приоритет перед всеми остальными». Поэтому не следует создавать Советскому Союзу трудности во взаимоотношениях с западными союзниками. «Оценивайте проблемы вашей борьбы не только с ваших национальных позиций, но также с точки зрения международной британско-американо-советской коалиции»[494]

. «При анализе всех ваших информаций, – говорилось в телеграмме ИККИ, – создается впечатление, что на основании некоторых сведений, полученных от англичан и югославского правительства, можно предположить, что партизанское движение приобретает коммунистический характер и направлено на советизацию Югославии. Зачем вам, например, нужно было создавать специальную пролетарскую бригаду? <…> Разве кроме коммунистов и сочувствующих им нет других югославских патриотов, с которыми вы могли бы вместе сражаться против оккупантов?»[495]

Короче говоря, «Дед» посоветовал Тито пересмотреть свою прежнюю тактику и использовать все имеющиеся у него возможности, чтобы сформировать общий национальный фронт всех противников Гитлера и Муссолини. При этом он напомнил ему, что Советский Союз поддерживает дипломатические отношения с югославским королем и его правительством и что выступление против них привело бы к новым проблемам в военном взаимодействии с западными союзниками[496]

. В ответ Тито послал телеграмму, в которой утверждал, что ИККИ ошибочно истолковал его информацию. Он подчеркнул, что сторонники югославского правительства в Лондоне сотрудничают с оккупантом не открыто, а опосредованно, через армию Недича, в которую влились и четники Михайловича. ЦК КПЮ имеет в своем распоряжении документы, подтверждающие их предательскую деятельность. Кроме того, он потребовал, чтобы КПСС прислала на освобожденные территории своего наблюдателя и много оружия и боеприпасов, чтобы можно было вооружить всех тех, кто присоединяется к освободительной борьбе [497]. Какое-то время казалось, что Москва действительно окажет требуемую поддержку. Моше Пияде вместе со своими людьми отправился на плато у горы Дурмитор, и там они устроили импровизированный аэродром, на который должны были приземлиться советские самолеты. На жестоком морозе и в глубоком снегу они несли свою вахту в течение 37 ночей. Никаких самолетов! Несмотря на то что Димитров лично обращался к Молотову, Берии и Сталину с просьбой попытаться оказать какую-нибудь помощь, успеха он не добился. Самое большее, что он смог сделать, это послать Вальтеру в конце мая 1942 г. «рецепты» для производства взрывчатки[498].