Тюдоры. Любовь и Власть. Как любовь создала и привела к закату самую знаменитую династию Средневековья [litres]

На протяжении веков «королева былого и грядущего» появлялась в разных обличьях. Однако главный образ жены короля Артура, королевы Гвиневры, среди дошедших до наших дней был создан Кретьеном де Труа при дворе графа Шампани во второй половине XII века.

Увидел рыцарь, как онаК нему склонилась из окна,Что под железною решеткой.Ее приветствует он кротко,Она ответствует ему.Взаимна страсть, и потомуВ речах, которые вели,Вы б ноты фальши не нашли,

Была чужда обоим низость.В мечтаньях предвкушая близость,Друг друга за руки держали,Но ближе быть могли едва ли,Сердились в сердца глубине,Кляня решетку на окне[16].

На ней были – описывает Кретьен в своем «Ланселоте» – «сорочка белого белей» и «короткий только плащ прекрасный, подбитый мехом, ярко-красный»[17]: вероятно, это эквивалент моих вожделенных перчаток из фильма «Камелот»! Ланселот похваляется, что, если королева позволит ему попасть в свои покои, его не удержит железная решетка на окне. И хотя железо рассекает плоть его пальцев, он не чувствует боли и вырывает мощные прутья из оконного переплета.

И королева жестом плавнымЕму объятья распахнулаИ сразу к сердцу притянула,

Когда на ложе увлекла.Она героя принялаТепло, и ласково, и страстно,Зане Любви в ней всё подвластно,А так велела ей Любовь.Пьянило счастье Ланселота,Ведь государыня с охотойГорячим ласкам отвечала,В свои объятья заключала,

А он держал ее в своих.Ему был сладок всякий мигЛобзаний, ощущений нежных,И в наслаждениях безбрежныхТакой восторг объял его,Что о подобном ничегоНе говорили, не писали.Я умолкаю, ведь едва лиПовествовать об этом след.Но радостей на свете нет

Изысканнее, слаще сих.Рассказ мой умолчит о них[18].

Странность этого пассажа бьет наотмашь, как пощечина. Замужняя женщина в пяти минутах от адюльтера – причем с лучшим другом мужа – подается как идеал красоты и чуткости? Масла в огонь подливает и абсурдность происходящего: любовь Ланселота к Гвиневре – куртуазная любовь – достигает такого градуса ослепления, что сегодня выглядит абсолютным сумасшествием.

Ранее по ходу истории Ланселот находит на обочине дороги гребень с прядью золотых волос королевы на зубьях и заводит песнь:

Благодаря в душе судьбу,К глазам, к устам, к лицу, ко лбуОн подносил ее и млел,И от восторга пламенел[19].

Кретьен пишет, что Ланселот не обменял бы прядь волос королевы и на целую телегу драгоценных камней. Он наблюдает за Гвиневрой в окно и, дождавшись, когда та исчезнет из поля зрения, пытается вылезти из окна и разбиться на смерть о землю. Потом ради ее любви он подвергает себя позору, забравшись в телегу для перевозки обычных преступников (отсюда альтернативный титул Ланселота – «Рыцарь телеги»). Гвиневра еще и винит его за то, что, прежде чем сделать это, он на мгновение помедлил. Дальше, чтобы спасти ее, он, окровавленный, ползет по мосту, состоящему из клинков мечей, и – самое сложное – подчиняется приказу королевы, чтобы угодить ей, изо всех сил стараться не победить, а проиграть на турнире[20].

Церковь считала женщин дочерьми грешной Евы: Тертуллиан называл их «вратами дьявола», а святой Иоанн Златоуст – самым опасным среди всех диких зверей. И все же Ланселот Кретьена, покидая покои Гвиневры, преклоняет перед ними колени, словно перед религиозным святилищем. Для средневекового общества, в котором командует церковь и доминируют мужчины, это выглядит крайне необычно и приводит в замешательство даже по современным меркам – ведь историю Ланселота и Гвиневры на протяжении многих лет рассказывали бесчисленное количество раз и продолжают пересказывать по сей день[21].