Тюльпинс, Эйверин и госпожа Полночь

– М-м-мой единственный друг так погиб, – пробормотал парень. И действительно, широкое лицо его повлажнело от слез. Они мигом замерзали, оставляя на щеках белесоватые дорожки.

Эйверин смешалась: никогда прежде не видела она плачущего мужчины. Даже маленький Хайде старался не распускать нюни, он хотел казаться сильным. Но тот, кто сидел перед ней, был воплощением слабости. Какой же он молодой мужчина? Так, ребенок, которого чей-то злой умысел засунул в огромное тело. Наверное, верхняя губа ее оттопырилась из-за нахлынувшего отвращения, и Тюльпинс это увидел. Он закрыл лицо руками и зарыдал в голос.

Эйви, не сказав ни слова, пошла вслед за незнакомцами и еще долго слышала за спиной тихие всхлипывания.

Когда Эйверин настигла мужчин, они доставали один за другим камешки в старой стене. Вот так дела… Значит, злодеев стоит искать вовсе не в Сорок Восьмом?

Они выбрались из города и стали взбираться на гору. Когда их спины растворились во тьме, девочка подбежала к стене и принялась тихо и быстро ее разбирать. К ее огромному удивлению, вскоре она услышала за спиной голос Тюльпинса:

– Я п-п-п-помогу. И п-пойду с тобой. Ради Самсела.

– Тогда не стой, – кинула ему Эйви через плечо. – Помогай давай. Зря, что ли, у тебя такие огромные ручищи отрастали?

Девочка старалась не смотреть на бывшего господина. Она снова и снова сравнивала его с маленьким Додо, готовым противостоять Рауфусу и его друзьям, и не могла отделаться от ощущения гадливости.

Взбираться на гору Эйверин оказалось легко: всюду росли невысокие кусты, их гибкие, но прочные ветви становились отличными помощниками. Но вот Тюльпинс тащился медленно, охал, ойкал и стонал, и Эйви сто раз прокляла тот момент, когда убеждала толстяка тащиться следом за собой. И зачем она это сделала? Все время ведь отлично справлялась сама, а тут захотелось, чтобы кто-то оказался рядом. Нужно было взять Крикуна, он товарищ куда надежнее.

Вскоре они поднялись к Желтой горе, и с нее в лица им полетели замерзшие песчинки, царапающие кожу, мешающие видеть и даже дышать.

– Эйвер, к-куда, ты говорила, они подевались? – просипел выбившийся из сил Тюльпинс.

– А я тебе и не говорила! – ответила Эйверин, перекрикивая ветер. – Я понятия не имею! Здесь очень темно! И это ты виноват! Нечего было так долго тащиться наверх!

– Я знаю! Я знаю, к-к-куда нам надо! – Парень шагнул навстречу, пытаясь достать что-то из кармана. – Я п-подобрал это вон там! С того склона видно город! Нам нужно выше!

Эйверин удивленно уставилась на вещицу, которую Тюльпинс вертел в руках. Желтая стекляшка с небольшим крючком. Она ведь видела ее столько раз!

– Это сережка Гёйлама! Моего друга! Когда ты ее нашел?!

– Мы проезжали… тьфу… тьфу… – Тюльпинс выплюнул оледеневший песок. – Мы были здесь с Твалем!

Парень стал подниматься на склон, с трудом переставляя ноги. Эйверин быстро забралась наверх и осмотрелась: в соседней горе темнела довольно широкая расщелина. Эйви подпрыгнула на месте от радости:

– Нам нужно туда!

– Мы за ними пойдем?! – ужаснулся Тюльпинс. – А если нас убьют?!

– Тогда закрой рот и полезай вниз! – отрезала Эйверин. – А я туда!

Девочка забралась в расщелину и стала всматриваться в черную ленту узкого коридора. Вскоре она услышала голоса. Не один, не два. Множество. Словно внутри крылся целый город. Когда Тюльпинс втиснулся рядом с ней и собрался что-то сказать, Эйверин прижала палец к губам.

По мере того как бывший господин прислушивался, глаза его только раширялись от ужаса. Наконец он на выдохе прошептал:

– Хранитель меня спаси, сколько же их там?..

Глава шестая,

в которой Эйверин и Тюльпинс просят помощи

Эйверин чуть ли не кубарем скатилась с горы и долгие-долгие минуты ходила из стороны в сторону, пока дожидалась Тюльпинса.

Решение пришло в ее голову почти мгновенно. Теперь ей не терпелось добежать до Старой Свалки и вернуться обратно. Только что они сделают? Смогут ли всех одолеть? Хика одним визгом оглушит хоть сотню. Ну, Рауфус, если порядком рассердится, с десяток человек точно покалечит. Суфа и Гартенс, допустим, справятся с тремя… Остальные ребята возьмут по одному, это уже человек двадцать – тридцать выведенных из строя. Ну, еще можно кого-нибудь доверить неженке – бывшему господину: пусть обездвижит его объятиями или зальет слезами.

– Эйвер, п-п-п-подожди, п-п-пожалуйста. – Тюльпинс держался за правый бок одной рукой, а другой опирался о стену. – Нам помощь бы не помешала… Хоть к-какая-нибудь.

– Мы прямо сейчас и пойдем за помощью.

– И к-куда? Думаешь, к Полуночи разумно?

Эйверин с недовольством посмотрела на тупицу и поджала губы, чтобы не выругаться. Ох, как он ее раздражал! Это свойское обращение, этот взгляд, что казался ей немым укором. Он словно говорил: неважно, какая ты сейчас, неважно, насколько сильной кажешься. Я видел бреши в твоей броне, я видел твои слезы. Твоя слабость говорила со мной. Теперь я тебя знаю.