Тюр

В конце концов, она снова посмотрела на душ и просунула руку под воду, чтобы проверить температуру. Она повернула несколько вентилей на плиточной стене, включая разные насадки, в том числе и большую лейку душа в центре над головой.

Когда она медленно выпрямилась, поморщившись от боли в ноге, Тюр сделал шаг в её сторону, покинув дверной проём.

Затем, как будто передумав, он отступил обратно.

Он встал в дверном проёме, глядя на неё через всю большую ванную комнату с двумя раковинами, ванной-джакузи у стены и бледно-голубым ковром.

Она чувствовала его взгляд на себе.

— Тебе нужна помощь? — хрипло спросил Тюр.

Марион повернулась, чтобы посмотреть на него, и обнаружила, что он смотрит на неё. Его глаза осматривали её тело, сосредотачиваясь на разных частях её разорванной, промокшей и залитой кровью одежды.

Она встретилась с ним взглядом, когда он посмотрел на её лицо.

— …Чтобы раздеться? — закончил он, прочищая горло.

Он неопределённо показал на неё.

— Тебе больно, — пояснил Тюр. — Я мог бы помочь. С одеждой. И душем, — он снова откашлялся. — …И с перевязкой.

Марион увидела, как его лицо потемнело, а затем он пожал плечами.

— Или ты можешь сделать это сама, — закончил он.

У кого-то ещё такая странная, неловкая, очевидно смущённая речь ей могла бы показаться смешной. Она могла бы поддразнить, рассмеяться… или хотя бы улыбнуться.

По крайней мере, она нашла бы это очаровательным или милым.

Но вместо этого ей почему-то было сложно ответить ему, она боролась с реакцией на его присутствие, его голос, его физическое состояние — почти на всё, что касалось его. Всё это мешало непринуждённо относиться к тому, что он делал или говорил.

Какая-то её часть испытывала серьёзное искушение сказать «да».

В то же время сделать так для неё было странным.

Такое чувство, будто тем самым она попросит его о чём-то, но странно было просить у него что-либо сразу после того, как он только что спас ей жизнь.

В частности, ей было странно просить его об этом.

Просить его остаться здесь с ней, пока она раздевается и принимает душ, уже не будет обычным флиртом. Она как будто будет просить его о сексе, и несмотря на то, что она сделала с ним ранее в машине, она не была уверена, что ей следует так поступать.

Она не была уверена, что должна поступать так с собой, а тем более с ним, пока она не разберётся со всем немного конкретнее.

А так ей практически не за что больше зацепиться.

Учитывая всё, что произошло за последние несколько часов, Марион не была уверена, что может быть уверенной в том, как она воспринимала его, или что она чувствовала по этому поводу.

Тюр спас ей жизнь. И не раз.

Само собой, это сбивало с толку.

И тем не менее, несмотря на всё, что она видела, спасение её жизни было наименьшей из проблем.

Она ведь видела его с крыльями, так?

Тюр умел летать.

Он действительно прилетел

с ней сюда, в какой-то модный отель в центре Вашингтона, округ Колумбия. А прямо перед этим он выломал помятую дверь безумно дорогого спортивного автомобиля, используя свои крылья, руки, или комбинацию всего сразу.

И это вернуло её к началу этого логического круга.

Тюр был оборотнем.

Который умел летать.

Не помогало и то, что что-то в нём пробуждало в ней безумное, совершенно иррациональное, одурманивающее, невероятно сильное желание, которое даже отдалённо было неподвластно ей. В этом желании не было ничего разумного, логичного или объяснимого. Это не похоже ни на что, что она когда-либо раньше испытывала или ощущала с мужчиной.

Это не похоже ни на что, что она испытывала раньше с кем-либо вообще.

Марион не осознавала, что она просто стояла там молча, пока думала обо всём этом.

Она не осознавала, что не двигалась и ничего не говорила.

Это вроде как прошло мимо её внимания, что она так и не ответила на его вопрос — то есть, на его вопрос о том, нужна ли ей его помощь, чтобы раздеться — до тех пор, пока Тюр внезапно не двинулся в её направлении.

Она повернулась, когда он сошёл с места.

Она не боялась. По правде говоря, она почувствовала облегчение.

Она оставалась на прежнем месте, и дверь душевой была так же приоткрыта её рукой и плечом, а она наблюдала, как он приближается.

Тюр находился на другом конце комнаты.

А потом он оказался рядом.

Он возвышался над ней, и казалось, что его тёмные глаза пронизывают её насквозь.

Его губы поджались, когда Марион подняла взгляд на него.

Тюр не выглядел рассерженным или раздражённым.

Она почти могла увидеть, как он думает.

Что-то в этом принесло ей огромное облегчение.

Она хотела, чтобы он принял это решение. Она хотела, чтобы он рассказал ей, что между ними происходит, и как она должна во всём этом разбираться.

Больше всего на свете Марион хотела, чтобы Тюр сказал ей, нормально это или нет. Она хотела знать, нормально ли то, что она хочет от него, так отчаянно и сильно желает. Она хотела, чтобы он объяснил ей, почему всё в нём так сильно притягивало её. Она хотела знать, тянет ли это его так же сильно, хочет ли он того же, что и она.