Тюр

В этот раз они целовались дольше, и было гораздо сложнее оторваться.

Марион всё равно заставила себя сделать это.

Как бы ей ни хотелось, она не могла рисковать и позволить своему отцу увязнуть в войне только ради того, чтобы она могла провести больше времени обнажённой и наедине со своим новым бойфрендом-не-человеком.

Тюр под ней усмехнулся, подперев голову одной рукой.

Он выпустил её из-под крыла, которое прижимало её к нему, и снова она почувствовала в нём эту тягу, отчаянное нежелание расставаться.

— Я бы основательно забросил свою работу, — признался Тюр, приподнимаясь на одной руке. Зевнув, он полностью сел и проморгался, чтобы проснуться.

Взглянув на неё, он объявил:

— Я сделаю кофе. Ты хочешь?

Марион улыбнулась, затем кивнула.

— Безумно, — призналась она.

С осторожностью оторвавшись от его крыльев, стараясь не причинить ему боль и не выдернуть перья, не будучи уверенной, насколько легко можно вообще повредить эту его часть — или какую-либо другую часть, раз уж на то пошло — она поднялась на ноги. Как только она это сделала, то поняла, что обнажена, что у неё всё ноет, и что какая-то часть внутри её до сих пор была одержима сексом.

Но Тюр сказал «два часа».

У них было всего два часа.

— Я собираюсь в ванную, — объявила она. — Пока ты делаешь кофе.

Тюр потянулся к ней, его пальцы обхватили её лодыжку, и она посмотрела вниз.

Его тёмные глаза смотрели на неё, и в них горел тот самый огонь.

— Ты такая красивая, Марион, — прошептал он.

Он поцеловал её ступню, затем отпустил, и она почувствовала, что вся краснеет. Что-то даже в самых незначительных вещах, которые он говорил, казалось таким искренним, таким абсолютно бесхитростным, что они поражали её невероятно глубоко.

Она знала, что должна обуздать это дерьмо.

По крайней мере, до тех пор, пока она не поймёт, насколько серьёзно он говорит всё это.

Чувствуя, что поднимаясь на ноги, Тюр снова хочет обнять её своими крыльями и руками, Марион посмотрела на него, не в силах сдержаться. Увидев его эрекцию, пока он разминал руки, вытягивая их перед его рельефным и очерченным животом, она заставила себя отвести взгляд, с усилием воли отошла от него и направилась к раздвижным деревянным дверям, ведущим в спальню люкса.

И только тогда она осознала всю реальность того, что они спали на полу.

Они практически разгромили и эту часть комнаты, оставив грязные тарелки по всему стеклянному столу, сломав одну из ламп и журнальный столик в процессе их, ну… весьма энергичного секса.

Если ей не изменяет память, то они, возможно, сломали ещё и часть секционного дивана.

Выбросив это всё из головы, Марион ушла в спальню.

Она подумает о Тюре завтра.

Или, возможно, если допустить, что кто-то из них или они оба переживут это, она подумает о нём чуть позже сегодня, после того, как они помогут её отцу.

***

Когда несколько минут спустя Марион вышла из этих же раздвижных деревянных дверей, надев одежду, которую он купил ей, более или менее расчесав волосы, почистив зубы, умыв лицо, обработав несколько порезов антисептиком и наложив новые повязки…

…Тюр уже выглядел на удивление нормально.

Он сидел в баре, пил кофе и смотрел круглосуточные новости кабельного телевидения на ноутбуке, который она видела лежащим на столе ранее.

Его крылья исчезли.

Тюр оделся в костюм, включая чёрный пиджак и брюки, которые, наверно, были в пакете с одеждой, который она заметила прошлой ночью, вместе с белой классической рубашкой, серебряными часами, чёрными носками и чёрными туфлями. Он был без галстука.

Его рубашка оставалась расстёгнутой у воротничка, но ему всё равно удавалось выглядеть чрезвычайно собранным, даже с лёгкой щетиной, которая теперь оттеняла его подбородок и щёки. Прямо под стулом, на котором он сидел, у его ног лежала кожаная сумка,

Тюр взглянул на неё, и Марион почувствовала, как её сердце на мгновение замерло в груди. Он замер, не донеся чашку кофе до губ.

Потом он улыбнулся ей и скользнул своим взглядом по ней.

Жар вспыхнул в этих тёмных глазах, и его улыбка стала ещё шире.

— Ты прекрасна, Марион, — сказал он.

Она почувствовала, как тепло приливает к её лицу.

Во второй раз отметив его костюм, она взглянула на себя, осматривая тёмные джинсы и кофту с длинным рукавом, которую она вытащила из кучи одежды, полученной от него прошлой ночью.

Ей казалось, что на фоне Тюра она одета как ребёнок.

Кажется, Тюр тоже это услышал.

Он кивнул в сторону шкафа у входной двери.

— Если ты предпочитаешь одеться более официально, Марион, то для тебя есть и другая одежда, — сказал он, делая ещё один глоток кофе. — Я должен был раньше сказать тебе это. Признаться, последние несколько часов были… отвлекающими.

Он снова улыбнулся ей, и она прочувствовала это у себя в груди.