Тьма

Я смотрю вниз, вижу, что пальцы дрожат. Я на мгновение закрываю глаза и делаю несколько глубоких, медленных вдохов. Найди таблетки, шепчет голос у меня в голове. Просто для успокоения нервов.

Нет.

На следующем вдохе я делаю аккуратный поперечный разрез внизу живота, все это время прислушиваясь к вскрику или стону боли.

К счастью, этого не случается.

– Соня, можешь промокнуть, пожалуйста? Дрю, измерь ее давление и пульс, это придется делать вручную.

Пока Соня вытирает кровь, я пробираюсь к матке и делаю еще один аккуратный продольный разрез.

– Давление пятьдесят пять на сорок, – объявляет Дрю. – Пульс девяносто восемь.

Без изменений. Хотя, это, конечно, ничего не говорит о состоянии ребенка.

Происходит неожиданное излияние жидкости, когда я пробиваю амниотическую оболочку. Соня хватает полотенца и тщательно все вытирает.

Я беру пару хирургических зажимов и передаю их ей.

– Держи разрез открытым, пока я работаю.

Я просовываю руку в матку Каро, нащупывая голову плода. Вот. Маленькая, но успокаивающе теплая. Обхватив его ладонью, я просовываю туда вторую руку и аккуратно тяну.

Секундное сопротивление, а в следующую секунду ребенок появляется из живота Каро.

– Господи, – вздыхает Дрю с округленными глазами. – Почему он такого цвета?

– Это творожистая смазка, – объясняет Соня. – Это нормально для недоношенных детей. – Мы все смотрим на миниатюрный белый комочек у меня в руках. Он выглядит, как маленькое безжизненное привидение.

Как крохотный призрак девочки.

– Она дышит? – шепчет Соня.

Я качаю головой, засовывая кончик пальца ей в рот, проверяя, не заблокированы ли дыхательные пути. Даже под творожистой смазкой я вижу синеву ее кожи от нехватки кислорода. Мне нужен дыхательный аппарат, отчаянно думаю я. Мне нужно заставить ее дышать, быстро.

– Принеси кислород, – поторапливаю я Дрю, – и еще одну маску.

Он приносит их. Я открываю рот ребенка и осторожно выдыхаю внутрь, а потом прислоняю кислородную маску к ее лицу, надеясь, что это сработает.

Но это не так. Я пытаюсь снова, безрезультатно.

О Господи, молюсь я. Пожалуйста.

– Дай ее мне, – протягивает руки Соня. – А ты займись Каро.

Я передаю ей ребенка и смотрю, как Соня реанимирует малыша, потом умело переворачивает ее и похлопывает между плеч.

Каким-то чудом слышится почти неразличимое сопение, и маленькая рука напрягается, двигаясь.

Слезы застилают глаза, когда я поворачиваюсь к ее матери, собираясь с силами. Легко, осторожно я тяну за пуповину, тихо бормоча еще одну молитву, чтобы плацента отошла без осложнений; если матка не сможет сжаться и перекрыть поток крови, Каро умрет в считаные минуты.

Несколько мгновений ничего не происходит, но затем плацента выскальзывает мне в руки. Я хватаю один из фонариков и внимательно ее изучаю, к счастью, все выглядит нормально.

– Дрю, можешь помочь? – Я киваю на тампоны, пока ищу иглу и нити, а затем приступаю к наложению шва на рану Каро.

– Как ребенок? – спрашиваю я у Сони.

– Нормально.

– Можешь зажать пуповину и отрезать ее? Я…

Доносится стон Каро, которая, кажется, очнулась от своего полубессознательного состояния.

– Прижми маску с «Энтоноксом» к ее лицу, – быстро приказываю я Дрю, затем обращаюсь к Каро напрямую: – Держись, дорогая, все почти закончилось. Дыши глубоко, хорошо?

Я работаю так быстро, как могу, благодарная за то, что теперь уже знаю, что делаю.

С таким количеством практики в неотложке я могу зашить рану с закрытыми глазами. Завязав последние стежки и наложив повязку, я подзываю Соню.

– Мне нужно осмотреть ребенка. А ты массируй верх матки, вот так, инициируя сокращение – это поможет остановить кровотечение. – Я наскоро демонстрирую ей, что делать, потом проверяю прокладку между ног Каро. Она насквозь промокла, но поток крови, кажется, уменьшается.

До конца еще далеко, но это хороший знак.

Забирая ребенка у Сони, я откидываю полотенце и осматриваю ее. Кожа новорожденной теперь розоватая, и я несколько секунд поражаюсь ее идеальным крохотным чертам, маленьким конечностям, потом укутываю ее от холода.

– Пусть пока дышит через кислородную маску, – говорю я Соне, передавая ей ребенка, – и проследи, чтобы она была в тепле.

Я переключаю внимание на Каро. Кровопотеря точно уменьшилась, облегченно замечаю я. Я сжимаю ее руку, и она открывает глаза, сонно моргая над маской «Энтонокса».

– Уже все, – говорю я, забирая у нее маску. – Я дам тебе еще морфина от боли, но он сделает тебя сонной, и я подумала, что сначала ты захочешь посмотреть на своего ребенка.

Каро моргает, как будто не понимает моих слов, затем словно просыпается, когда «Энтонокс» выветривается.

– Да, – хрипит она, пытаясь сесть, но я решительно кладу руку на ее грудь, останавливая. – Нет, пока не двигайся.

Я приношу несколько подушек и подкладываю их ей под голову, затем забираю ребенка у Сони и опускаю его в руки Каро.

– О Господи, – хрипло охает она. – Такой маленький. – Она смотрит на меня. – Это девочка или мальчик?

– Девочка.