Тьма на пороге

Лихов задерживается. Стоит вполоборота к нам и перекосив рот рассматривает Настю.

— Есть какие-нибудь предположения, где может скрываться Егоров? — спрашивает начальник жаб. — Именно у вас?

Михальчук исподлобья глядит на подполковника. На щеках Насти — красные пятна. Потом она медленно качает головой. Лихов не огорчён и не удивлён.

— А вы подумайте, — спокойно говорит он. — Хорошенько вспомните всё, что касается Петра Антоновича. Поймите, нам крайне необходим Егоров, чтобы выйти на его контакт с врагом. И если судьба Громова вам действительно небезразлична, советую, как следует пошевелить извилинами.

Лихов кивает и выходит за дверь. Папа вздыхает и откидывается на спинку кресла. К кофе полковник так и не притронулся.

— Почему он акцентировал это: «именно у вас»? — Зина выпускает струю дыма. — Что ты ещё скрываешь, мышка-норушка? Как я посмотрю, секретов у тебя побольше, чем у бродячего кота блох.

— Мы были любовниками, — Настя кажется, но голос ей дрожит. — У Егорова есть такое правило: когда он намечает человека в разработку, почти всегда для получения информации сближается с ним. Учитывая внешность Петра Антоновича и его харизму — это не составляет особого труда.

— Сближается? — интересуется Папа. В его голосе звенит металл. Зина почему-то смотрит на меня.

— Да, в сексуальном плане. Пётр Антонович считает, что это максимально плотный контакт.

— Тот ещё извращенец, — бормочет Зина. — А с мужиками он как, тоже, того?

— Обычно у мужчин, пущенных в разработку есть женщина, — кажется, Михальчук вот-вот сорвётся и закричит. Или это крик только в моей голове? Становится отчего-то жутко и пусто. — Егоров действует через них.

— Закроем тему? — Зина косится на Папу и бледнеет.

— Погоди, — собственный голос кажется чужим и незнакомым. — В этот раз…

— В этот раз всё было по-другому, — Фёдор неожиданно вскакивает и нависает над Настей. — По-другому, ясно?

Михальчук молчит и смотрит в пол. А я падаю, проваливаюсь через перекрытия этажей, лечу вниз, в бездонную тьму. Какие-то голоса пытаются пробиться ко мне, кто-то хлещет меня по щекам, но я ничего не вижу, кроме абсолютного мрака.

Внезапно темнота обретает форму лица. Знакомое лицо. Незнакомка из моих кошмаров. Она улыбается.

— Ну и за кого ты здесь собираешься сражаться? — спрашивает она и распадается на сгустки мрака.

Понимаю, что лежу на полу. Силы стремительно покидают тело, словно я — проколотая надувная игрушка. Кто-то кричит, вроде бы женщина.

Всё. Тьма.

Глава 4

Спортзал. Бессмысленные разговоры

Жилы на шее Хоменко выступают так, словно это он, а не я поднимает тяжеленую штангу. Впрочем, судя по полубезумному взгляду Егора, сейчас он находится в шаге от того, чтобы отобрать у меня железяку и самостоятельно толкать её к голубому потолку. Ну, чтобы проверить, способен ли он на это вообще.

Лично я в этом сомневаюсь.

Впрочем, сейчас я сомневаюсь во всём. В башке до сих пор стоит холодная стена какого-то необычайно плотного тумана, а в груди поселилась и жжёт тяжёлая боль. Даже не знаю, как это объяснить сточки зрения здравого смысла. Ведь было же понятно, что Вареник меня бросила, покинула в самую трудную, для меня, минуту. Как это назвать, если не предательством?

И вдруг выяснилось, что любимая предала меня много раньше. Натурально изменяла и при этом спокойно жила рядом, радовалась, шутила и целовала.

В любви признавалась…

Я скрежещу зубами и токаю штангу вверх. В этот момент мне кажется, что снаряд не весит ровным счётом ничего. Егорову очень повезло, что его до сих пор никто не может найти. Боюсь, если бы я узнал, что ублюдок находится где-то, в пределах досягаемости, то не удержался бы и рванул к нему. И плевать на охрану, ошейник и прочие преграды.

Сейчас этот гад для меня — олицетворение всего зла в мире, хуже мутантов и прочих гадов, обитающих за городом.

Он отнял мою любимую и заставил Настю превратить меня в чудовище.

Ещё один толчок и штанга едва не улетает к потолку.

— Давай накинем ещё! — бормочет Егор. Глаза у него пылают. — Десяточку накинем, а?

— Валяй, — кажется, зубы вот-вот начнут рассыпаться в порошок. — Тебе-то чего за прикол?

— А может я того, — Хоменко накидывает с каждой стороны по «блинчику», — тоже попрошу, чтобы мне укольчик забабахали.

— Тебе штангой приложить? — боже, а ведь вроде как взрослый человек! Да и мутантов же на дух не переносит. — Егор, ты что думаешь, оно того стоит?

— Не знаю, не знаю, — кажется, товарищ не слышит, что я ему говорю. Ну да, с таким-то ветром в голове. Давай, жми! Эх, видел бы это наш тренер…

В том-то и дело, что показывать меня разрешено только тем, к то в теме. А это, если не считать пиджаков, очень ограниченный контингент. И практически весь он, сейчас собрался в этом зале. Один вон пожирает меня сейчас бешеным взором и потирает рук. Федя сидит за столиком в углу и сравнивает какие-то картинки на паре планшетов. Со своего места я вижу, как Молчанов морщится и трёт затылок, точно у него болит голова.