Тьма после рассвета

Знакомый Виктора Гордеева, работающий в Министерстве культуры, пообещал собрать требуемые сведения за пару дней и слово свое сдержал. Уже в среду, на следующей неделе, Леонид Петрович получил ответ, и ответ этот жестоко разочаровал. Гастрольные спектакли в интересующие его периоды времени шли только в трех городах из восьми: в Тюмени выступала труппа Пермского театра оперы и балета, в Минске давал спектакли Московский драматический театр имени Станиславского, в Красноярске жители смотрели представления ленинградского цирка. В остальных пяти городах никаких гастролей в нужные даты не проходило.

— Ну, что? — с любопытством спросил Гордеев, когда Леонид Петрович вскрыл заклеенный конверт и пробежал глазами несколько рукописных строчек. — В цвет? Получилось?

— В молоко, — вздохнул Череменин. — Не попал.

Ни один сыщик не станет расшифровывать свои источники даже перед коллегами-друзьями, это непреложное правило. Поэтому с человеком из Минкульта Гордееву пришлось встречаться самому, чтобы взять конверт с ответом и потом передать Череменину. Конверт он забрал еще утром, но весь день был в бегах и в делах, как, впрочем, и Леонид Петрович, поэтому пересечься им удалось только вечером возле станции метро «Проспект Маркса», на углу улицы Горького, рядом со зданием Госплана.

— Жаль, — огорчился Виктор. — Значит, я подал тебе плохую идею, а ты время потратил.

— Идея замечательная, Витя, просто не сработала в этот раз. Ты же знаешь, как у нас бывает: сто версий проверишь, пока не попадешь в цель. Зато каждая проверенная версия, которая окажется неправильной, уменьшает количество оставшихся и повышает шансы на успех при работе над следующей. Такая наша сыщицкая математика, — усмехнулся Череменин.

Почти десять вечера, а народу мимо них идет много. Москвичи и гости столицы гуляли или шли из театров, ведь рядом и Большой театр, и Малый, и Ленком, и Театр оперетты, и Театр имени Ермоловой. Все на одном пятачке, не говоря уж о Красной площади и храме Василия Блаженного. Москвичи, конечно, вряд ли соберутся смотреть на шедевры архитектуры по вечерней темноте, а вот туристы, особенно иностранные, с удовольствием здесь гуляют в любое время суток. Опять же гостиницы «Интурист», «Метрополь», «Националь», «Москва» — все здесь, только три шага сделай, а «Россия» — совсем недалеко. Именно в эти гостиницы и селят иностранцев.

— Леня, ты в ГУМе давно был? — спросил Гор­деев.

— Не помню, а что?

— А в театре?

— Тоже не помню, — Леонид Петрович задумался. — Когда Аська, дочка, была маленькой, мы ее на «Щелкунчик» водили в Большой. Ей было лет шесть или семь, мы с Надей только недавно поженились… С тех пор, пожалуй, больше и не был нигде. Несколько раз собирались, Надежда где-то доставала билеты на хорошие спектакли, но в последний момент у меня все срывалось. А ты? Часто хо-дишь?

— Примерно как и ты. Один раз удалось с пацанами на детский утренник вырваться в кукольный театр на Спартаковской. И как твоя Надежда реагировала, когда ты не мог пойти с ней в театр?

— Молча. Ходила с Аськой. Аська у нас большая любительница этого дела, ее ночью разбуди — и она побежит. У нее друг детства в театре работает, так она периодически ходит к нему просто посмотреть на репетиции или пошататься по зданию. А твоя Надежда как? Сердится, сцены устраивает?

Гордеев пожал плечами.

— Да нет, нормально. Я все удивляюсь, откуда в кино берутся все эти глупости про милицейских жен, которые скандалят, когда муж работает в выходные или не может поехать с семьей в отпуск. Про театры и походы в гости тоже такая дребедень… Вот откуда режиссеры и сценаристы это взяли, если в жизни все не так?

— Во-первых, это кино, там свои правила. Им же нужно, чтобы в кадре был драматизм, напряжение, конфликт. А во-вторых, Витек, нам с тобой просто повезло. Вот ты, например, сколько времени ухаживал за своей Надей, прежде чем вы поженились?

— Года четыре, наверное… Да, три года и десять месяцев, точно.

— Вместе жили? Или только встречались?

— Встречались. Где нам было жить-то, пока не расписаны? У нее родители и сестра с мужем и ребенком, у меня родители и двое младших, брат и сестренка. Даже если место нашлось бы, то понимания точно не дождались бы.

— Ты, наверное, постоянно опаздывал на свидания или вообще не приходил? — с сочувствием в голосе спросил Череменин.

— Поначалу так и было. Мы ж себе не хозяева, сам знаешь. Договоришься, назначишь, только соберешься — а тебя перехватили и припахали к чему-нибудь срочному. И ведь не предупредишь никак, она уже в дороге или вообще стоит и ждет. Потом мы как-то приладились, в колею вошли, перестали встречи назначать. Если я смог освободиться в нормальное время, то звонил ей, и, если Надя была дома, — заезжал и уводил, куда получится. В кино, просто погулять, а когда совсем уж везло — к кому-нибудь на хату. Самое главное — успеть отбежать подальше от своего кабинета и служебного телефона и доскакать до выхода, чтобы начальник не дернул или тебя не поймали прямо у КПП. А у тебя как было?