Тьма после рассвета

От досады Леонид Петрович так сильно сжал в кулаке карандаш, что сломал его пополам. Почему, ну почему так плохо организован обмен информацией? Почему из всего нужно делать секреты почти на уровне государственной тайны? Почему нельзя в любой момент снять трубку, позвонить, куда надо, и быстро получить ответ? Почему все делается вручную, на бумажках и карточках, и в итоге все завязывается на тщательность и внимание конкретного человека, который увидит или не увидит, вспомнит или не вспомнит, заметит или не заметит? Почему нельзя немедленно позвонить в Минвуз и задать простой вопрос: выезжал ли Вячеслав Апалин в командировки в Калининград и Саранск в определенные даты? Школы в этих городах и в эти даты не проводились, но ведь для командировок существует множество других оснований.

Почему нельзя? Потому что не положено. Хочешь узнать — пиши бумагу, получай визы руководства, направляй через секретариат и жди письменный ответ или вези запрос сам и уговаривай немедленно предоставить тебе нужные сведения. Не можешь? Тогда действуй оперативным путем, изворачивайся, притворяйся, лги на каждом шагу, но добивайся, чтобы тебе сказали то, что тебя интересует. Хорошо, когда можно сказать: я, мол, раскрываю убийство такого-то и мне нужны такие-то сведения. А когда нельзя? Нельзя светить интерес к конкретному человеку, нельзя ссылаться на серию убийств, совершенных, скорее всего, маньяком. И как быть, когда твои собеседники — работники такого уровня, где КГБ надзирает на каждом шагу? Это в ЖЭК можно прийти и спрашивать о чем угодно и о ком угодно, никто тебя не остановит и слова поперек не скажет, ведь они — какой-то несчастный ЖЭК, а ты — представитель союзного министерства, сотрудник главка, подполковник. В точно таком же союзном министерстве с тобой будут разговаривать совершенно иначе. Если вообще будут. Принесешь официальную бумагу — получишь ответ, нет бумаги — выкручивайся, как хочешь.

Леонид Петрович костерил себя за то, что вовремя не сообразил и под каким-то совершенно невинным предлогом не попросил у Риммы Михайловны перечень командировок сотрудников ее отдела за 5 лет! Она бы с удовольствием помогла и никому ни слова не сказала бы, это было совершенно понятно по тому, как искусно она флиртовала с подполковником из министерства, стреляла глазами и явно наслаждалась своей ролью негласного источника информации. Но Череменину в тот момент это просто не пришло в голову.

«Ладно, придумаю что-нибудь, выкручусь», — подумал он и решительно направился в сторону кабинета начальника.

Тот сидел, обложившись папками и документами, и выражение лица у него было какое-то непривычное, не строгое, а отчаянное.

— Что у тебя? — спросил он, ставя визу на чьем-то рапорте.

— Я опять по поводу подростков, — осторожно начал Череменин.

Он ожидал очередной вспышки негодования, выговора, упреков — чего угодно, только не того, что услышал.

— Еще запросы? Давай, я подпишу.

Леонид Петрович растерялся. Запросы он не подготовил, пришел просто поговорить, посоветоваться, поставить в известность о своих планах. Для чего марать бумагу, если все равно не подпишут?

— Что ты молчишь? Растерялся? — Начальник неожиданно улыбнулся. — Мы за штатами, если ты помнишь. И мне ясно дали понять, что меня не переназначат. Но в течение ближайших двух месяцев я все еще начальник отдела. Буду выходить в отставку, новое назначение мне не светит, так что бояться мне нечего, даже если попросят освободить должность раньше, чем истечет «заштатное» время. А выслуга у меня такая большая, что месяцем больше — месяцем меньше роли уже не играет. Ну? Чего ты стоишь, как вкопанный? Давай бумаги.

— Я еще не подготовил, хотел посоветоваться…

— Нечего тут советоваться, иди пиши запросы, пока я не передумал.

— Любые? — на всякий случай уточнил Череменин, не веря своему счастью.

— А что, они у тебя сомнительные? Выходят за рамки дела оперативной разработки, которое мы завели по этим подросткам?

— Нет-нет, все в рамках. Один запрос в УВД Калининграда, другой — в УВД Саранска. Там схожие случаи, по которым необходимо получить информацию.

— Ну и отлично. Или тебя что-то смущает?

— Еще один запрос в Министерство высшего и среднего специального образования.

Начальник помолчал, задумчиво грызя зубами колпачок шариковой ручки.

— Какую информацию собираешься запрашивать?

— О командировках сотрудников конкретного отдела за последние годы.

— Что, всех?

— На самом деле меня интересует только один конкретный человек и его поездки в две конкретные даты. Но не хотелось бы расшифровывать…