Тьма века сего

— Слушай, Йенс, мне просто интересно… — Мартин помедлил, подбирая слова, и спросил с нескрываемым любопытством: — Ты сейчас все еще пытаешься заговаривать нам зубы или в самом деле веришь во всю эту белиберду?

Гейгер молча перевел взгляд на него, и Курт вздохнул, осторожно расслабив начавший неметь палец на спуске:

— Он верит. А самое удивительное, что верит, похоже, и она… Так кто она, Йенс?

— Я не знаю, — равнодушно отозвался паломник. — Мне она рассказала историю, которая известна и вам тоже.

— Это история случилась не с ней, так? Она никогда не жила в Дахау.

— Ну раз вы уже и так знаете… Да, спустя время я заподозрил, что это неправда, и когда Урсула это заметила — пояснила, что открывать историю своей жизни пока не хочет. Все, что я знаю — она не из Германии и вообще не из пределов Империи, но в последние годы живет здесь, ищет свой путь, а история той женщины просто задела ее за живое, и Урсула стала ею.

— Стала ею? Она подправила свой облик с помощью магии крови? Или просто взяла себе ее историю? И что именно она задела?

— Я не спрашивал. Наверное, что-то похожее случилось и с нею.

— Женщина, которая явилась неведомо откуда и о которой ты не знаешь ничего, кроме того, что в ее голове угнездилась мысль превратить одних людей в коров, а других пустить на жаркое, — проговорил Мартин скептически. — И ты ей так веришь.

— Женщина, которая подарила мне покой, — с улыбкой возразил Гейгер. — Мне этого довольно.

— Ты знал, что находится в Пределе?

— Да. Она сказала мне.

— Урсула хотела вынести магистериум?

— Да. Но для этого надо было найти способ его успокоить.

— У нее есть фрагмент камня?

— Да, очень маленький.

— У кого-то еще есть?

— Что?..

— Здесь появлялся человек, которому был нужен камень целиком или его часть, — пояснил Курт не моргнув глазом. — Никто, кроме Урсулы, как я понимаю, добраться до магистериума не может, стало быть, обратиться этот человек мог только к ней. Посему мой вопрос: ты видел, как она передавала кому-то осколок камня?

— Почему вы столько тянули и не взяли нас раньше? — с неподдельным интересом спросил Гейгер. — Если вам столько известно — почему допустили… все это?

— Все ошибаются. Так ты видел его?

— Да. Издалека. Описать не смогу. Урсула взяла меня с собой на встречу на случай, если что-то пойдет не так, и я ждал в стороне.

— Она говорила, откуда знает этого человека и зачем ему магистериум?

— Нет.

— Что он дал ей взамен?

— Перемены. Перемены, — повторил Гейгер. — Так она сказала.

— И все?

— «Грядут перемены, судьба Господнего мира вершится рядом с нами». Это ее слова.

— Где именно вершится? В Пределе?

— Не знаю.

— Так у нее есть книга?

— Да, — снова улыбнулся паломник. — И на вашем месте я бы боялся.

— А мы боимся, — кивнул Курт серьезно. — Откуда она у Урсулы?

— Я не знаю. Не спрашивал.

— Почему ты не ушел с ней?

— Я должен был узнать, есть ли у Конгрегации expertus, способный войти в Предел, и может ли на самом деле Грегор ходить в нем, есть ли возможность погони. Если нет — мне надо было просто сидеть на месте, она нашла бы способ меня забрать. Если да — я должен был любой ценой напроситься с вами. Когда мы дойдем до камня, мы убьем вас.

— А завидная самоуверенность…

— Вы сами сказали, майстер Гессе, вы мало что можете противопоставить ей. И скорее всего — умрете. И моя откровенность сейчас — не более чем моя добрая воля.

— И желание выговориться. Оно всегда вас подводит… Ведь на самом-то деле любой хочет рассказать о своих тайнах; любой. Это сущность людской души, Йенс. Да и не слишком приятно умирать за идею в руках инквизитора с репутацией и фантазией — у такого славная гибель может растянуться часа на четыре по меньшей мере, и разум подсказывает, что все сказанное так или иначе было бы сказано. Только в случае плохого расклада не получилось бы держать эту снисходительно-самоуверенную маску… А на случай, если тебя раскроют — она оставила тебе инструкции?.. Что, не оставила? — вкрадчиво уточнил Курт, не услышав ответа. — Или все-таки что-то сказала? Например, что она появится и вмешается, и спасет тебя?

— Нет, — отозвался Гейгер твердо. — Этого мы не обсуждали.

— Серьезно?.. Ну положим. Но ты-то об этом думал. И сейчас думаешь. И не понимаешь, почему ее здесь нет, почему она тебя бросила… снова. И все, что тебе остается — утешать себя мыслями о нашей скорой смерти от ее руки. Потому ты и так многословен — с одной стороны, тянешь время в надежде, что она все-таки появится и поможет тебе, а с другой — накручиваешь сам себя, чтобы было хоть что-то относительно приятное в происходящем. Хотя бы мысль о том, что всем нам будет плохо — когда-нибудь.

— Или просто мне приятно раскрывать эти тайны, зная, что вы напрасно радуетесь и все это не выйдет за границы Предела? — усмехнулся паломник.

— Был один человек, который сказал мне примерно то же самое двадцать шесть лет назад. Однако я, как видишь, все еще жив, а он — знаешь, что с ним случилось потом?

— Ну?

— Примерно вот это, — сказал Курт и сжал палец на спуске.

— Мать… — растерянно проронил Харт, тут же запнувшись и словно подавившись следующим словом.