Тьма века сего

— И Эрна… — произнес Грегор, сделав два шага вперед; остановился, не подойдя к телу молодой девушки у стены дворика, и отвернулся, пробормотав едва слышно: — Покойся с миром…

— И камень, — добавил Мартин, и в каведиуме воцарилась тишина.

Простая мраморная тумба чуть выше пояса высотой, увенчанная широкой каменной чашей, утвердилась позади бассейна, в полукольце статуй, взиравших на нее со своих пьедесталов. Приблизившись, Курт увидел, что от чаши неведомый скульптор сохранил лишь внешнюю форму — углубления он не высек, вместо него была ровная круглая площадка, поверх которой закрепилось неясное устройство, состоящее из бронзовых шестеренок, циферблатов и рычажков разных форм и размеров. Над всей этой конструкцией возвышались три кольца, напоминающие армиллярную сферу.

— Что это? — спросил Грегор ошарашенно, подойдя к чаше, и, протянув руку, тут же отдернул ее, не коснувшись механизма, закрепленного на мраморной подставке.

— Я полагал — вы с отцом нам скажете, — отозвался Курт и обошел тумбу кругом, разглядывая то, что было в центре конструкции.

Друза с полторы ладони высотой, вдвое меньшей ширины, густо топорщилась полупрозрачными кристаллами всех размеров — от крохотных, с фалангу пальца, по краям до высоких и весьма упитанных в центре. По кромке каменную щетку окружали угольно-черные непрозрачные кристаллы, чуть дальше друза была насыщенного темно-красного цвета, зеленея ближе к середине, и центральные высокие кристаллы уже сияли на солнце густым зеленым окрасом без какой-либо примеси. По три одиночных зеленых кристалла крепились к двум кольцам сферы, в третьем кристаллов было два, однако по пустующему гнезду того же размера было ясно, что это не задумка мастера — кристалл выпал или был извлечен из кольца.

— Я… не знаю, что это, — растерянно пробормотал Харт, оглядывая устройство со всех сторон. — Господи всемогущий, я… я понятия не имею, но думаю, что… вот это и есть «поводырь». Вот тут циферблаты, рычаги, сферы, то есть… все это можно как-то двигать, и те самые ключи и настройки, о которых было в дневнике, они должны здесь как-то… настраиваться.

— Как?

— Да вы издеваетесь?! — рывком вскинув голову, свирепым шепотом выдавил бауэр. — Я откуда знаю?!

— Du calme[130], — не повышая голоса призвал фон Вегерхоф и тоже неспешно приблизился, оглядывая пьедестал, статуи и тела убитых. — Давайте-ка по порядку. Камень мы нашли. Урсулы здесь нет; вероятно, мы и вправду разминулись с нею, стало быть, у нас есть время во всем разобраться. Хотелось бы начать с вопроса о судьбе этих несчастных. Мориц, ты сказал, что всех их знаешь, что это и есть твои соседи, однако описанное тобой столкновение двух сил произошло, как я понимаю, год назад. Верно?

— Да, — не отрывая глаз от друзы, кивнул тот. — И я не знаю, почему они… такие.

— Словно минуту назад умер, — подтвердил Мартин, присев на корточки у одного из тел и коснувшись пальцами щеки покойного. — Уже холодный, но еще не окоченелый, ткани мягкие. Покровы бледные, но не посеревшие.

— Время, — сказал Курт и, переглянувшись с Грегором, уточнил: — В этом ведь может быть дело? Мог магистериум, когда он, если так можно выразиться, полыхнул, выплеснуть из себя… нечто, что… смяло время в этом месте? Тогда объясняется и вид тела при выходе из каведиума — по нему ударило волной времени… разных потоков.

— Наверное, — беспомощно оглянувшись на отца, ответил тот неуверенно. — По крайней мере это единственное логичное объяснение, как мне кажется. И тогда выходит, что там, за стенами, время идет, а здесь оно остановилось.

— Но мы же двигаемся в нем, — возразил Мартин, поднявшись, и огляделся, окинув взглядом статуи и бассейн. — Вода льется… не знаю, откуда и как, но это неважно — она двигается. Здесь чувствуется сквозняк, солнце над головой сошло к горизонту ниже, чем было, когда мы вошли в дом, стало быть, и оно движется как должно.

— Возможно… это время как-то заморозило в себе убитых, но потом… вокруг них оно потекло как прежде, а они так и остались в нем… Господи, я не знаю, — обессиленно развел руками Грегор. — Если даже отец не понимает, что происходит, уж я-то тем паче. Я, кажется, сейчас и вовсе свихнусь.

— Он живой… Живой! — торжествующе сообщил Харт, и его лицо, обращенное к механизму, озарила неподдельная, почти по-детски искренняя улыбка. — Магистериум активен, я чувствую!

— Это действительно радостная новость, или это радость исследователя, готового умереть рядом с открытием? — серьезно спросил Курт, и тот закивал:

— Это отличная новость! Камень жив, и мы сможем… ну, что-нибудь сможем, — чуть менее воодушевленно договорил он, ощупывая друзу кончиками пальцев аккуратно и почти нежно. — Надо только разобраться в поводыре и как камни связаны с ним…

— Всего-то, — кивнул Мартин, продолжая разглядывать статуи.