Тьма века сего

— Помню, мама говорила, — глухо произнесла Альта, — что мы тебя сломали. Мы с Мартином. Как вещь ломают. Вот она служила, хорошо служила, и делала то, для чего назначалась, а вот кто-то навесил на нее ненужных деталей и начал ею делать то, что не положено, и она сломалась… Ты ведь не за себя боишься. Я сейчас понимаю, как это мерзко, тошно — бояться не за себя.

— Мама у тебя умная слишком, — вздохнул Курт нарочито недовольно, обняв ее за плечи. — И язык за зубами держать не любит.

Альта тихо хихикнула и зарылась лицом в его плечо, глубоко вздохнув и расслабившись. Минута прошла в молчании, и слышно было, как где-то вдалеке посвистывает ночная птица — робко, отрывисто, словно сомневаясь, а в свое ли время она завела песню…

— Я научился слышать Александера, — чуть повысил голос Курт, Альта отстранилась и отступила назад, озираясь. — Тебе до него пока, как до Рима спиной вперед.

— Я просто не слишком старался.

Мартин выступил из ночи подчеркнуто неторопливо, так же наигранно улыбнувшись, и Курт усмехнулся:

— Да, я так и подумал.

— Отчего не спите? — спросил тот уже серьезно. — Что-то случилось или просто бессонница?

— Нервничаю, — ответила Альта, вздохнув. — Надо проветрить голову… А ты-то сам что?

— Я, как выяснилось, могу уснуть в любой момент, — ответил Мартин и снова улыбнулся — как-то неловко и с заметной нервозностью. — И это очень… непривычно. С одной стороны, я знаю, что могу просто лечь, закрыть глаза и велеть себе остановиться — как механизм, если заклинить шестеренки. А с другой стороны, утомления не наступает очень долго, и самого желания это сделать — нет. И есть еще третья сторона. Разум все-таки требует отдыха. Не тело, разум. Александер, знаю, мог бодрствовать трое, четверо суток и сохранять ясность ума, а я… После пары дней — не суток даже, именно дней — чувствую себя переполненным кувшином, который вот-вот лопнет. Как будто рассудок просто не в состоянии переваривать текущую в него информацию без хотя бы краткой остановки.

— Это дело привычки, — уверенно сказала Альта. — Просто ты еще не свыкся с собой, этот самый разум еще хорошо помнит, как ты жил прежде — четкими и короткими периодами бодрствования и отдыха, и сейчас ему надо перестроиться, научиться, как ты сказал, «переваривать» большую массу впечатлений, мыслей и наблюдений.

— Надеюсь, ты права, и со временем я именно привыкну, а не рехнусь, — хмыкнул Мартин, тут же посерьезнев. — Как оказалось, дарами еще надо суметь воспользоваться, и это не так просто.

— Когда всё закончится, дашь мне себя на растерзание, — так же серьезно сказала Альта. — Обещаю не делать больно. Без необходимости.

— Хорошо, когда семья тебя поддерживает и утешает.

— Можно подумать, ты ожидал от нее чего-то иного, — усмехнулся Курт. — После сегодняшнего совещания эта добрая женщина с полчаса копалась во мне с целью понять, что пыталась сотворить со мной Урсула. До сих пор себя чувствую, как побывавшая на исповеди у малефика подопытная лягушка.

— Для вас же стараюсь, господа следователи, — с нарочитой обидой буркнула Альта. — Повышаю мастерство, набираюсь знаний, усваиваю новый опыт. Благодаря которому вас же в будущем, быть может, буду вытаскивать из могилы.

— Я не жалуюсь, — вскинул руки Курт. — Я, заметь, добросовестно высидел до конца.

— Обещаю, что сдамся в твоё распоряжение, как только выпадет возможность, — улыбнулся Мартин. — Подозреваю, что в моем положении мне и самому это необходимо.

— Но в целом… — Альта замялась, подбирая слова, и осторожно договорила: — По собственным ощущениям — в общем и целом ты как?

— Странно, — не задумавшись отозвался стриг. — В общем и целом я — странно. Я ожидал, что по прибытии сюда меня посадят под надзор, позовут пару expertus’ов, начнут изводить допросами, проверками, испытаниями, что Совет будет всполошен и пристрастен… А Висконти встретил меня так, словно я просто возвратился с очередного расследования, и ничего особенного не произошло. О, ты теперь стриг, Мартин? Отец Альберт уже проверил? Славно, пойдем на секретное совещание. Кстати, завтра у нас война; если потребуется поесть — заходи, а теперь поди прочь, мне надо составить план на завтра. Не то чтоб я хотел сидеть под замком несколько дней и быть объектом исследования наших славных ребят с особого курса, но подобный выход за рамки обыкновенных предписаний несколько… выбивает из колеи.

— Время такое, — пожал плечами Курт. — Не до лишних проволочек. В конце концов, Висконти прав: проверке отца Альберта вполне можно доверять, четки отца Юргена тоже говорят сами за себя, а с возможными загвоздками и проблемами, буде таковые возникнут, можно будет разобраться и позже, по ситуации. Сейчас есть задачи помасштабней. Ну, вернулся один из служителей с задания стригом; что ж, бывает. Как верно заметил отец нашего философа — Конгрегация, что с нас взять.

— Висконти обещал «устроить мне проверку, когда все закончится, силами всех оставшихся в живых expertus’ов, если я сам останусь жив».

— Видишь, любимые тобой предписания остались незыблемы.

— И Висконти, как всегда, само воодушевление.