Точка бифуркации

Проквуст тоже перекрестился и подался вперед. К стеклу невозможно было пройти из-за невысокой оградки, но он перешагнул ее, и возложил на стекло ладони. Колени подломились, а в ладони впились иголки необъятной энергетики, затаенной внутри скалы. Она текла в него через толстое стекло, заполняя опустевшую душу, вытесняя прочь сомнения и страх.

— Георг!, — Елена испуганно вскрикнула. — Что ты делаешь?! Немедленно вылезай! Нас же выставят отсюда!

Проквуст растерянно оглянулся и вдруг встретился с глазами черноволосого, смуглого священника. Тот пристально смотрел на него, потом вдруг издали перекрестил и ушел. Георг вылез из-за оградки, выскочил в коридор, но священника нигде не было видно. Что это было, поразительное понимание, благословение или кто, почему ничего не сказал? Он положил руку на плечо жены.

— Устал?

— Нет. — Ответил Георг, а потом помолчал и добавил. — Слово усталость сюда не подходит, а других слов найти не могу.

— Крепитесь, мой друг, нам надо пройти полный круг!, — Вмешался Пилевич.

Они обошли храм по кругу, мимо древних, едва различимых икон, спустились по ступеням под нависшие скальные своды.

— Здесь, на Голгофе раньше было кладбище, где евреи выдалбливали для своих семейных покойников пещеру, так называемый, гроб. В них укладывали покойника на сто дней. Если появлялись два или более мертвых тела, пещера удлинялась. — Рассказывал Пилевич.

— Станислав Львович, а что было через сто дней?

— На кладбищах служили специальные люди, называемые садовниками. Через сто дней они входили в гроб и разделывали разложившийся труп. Гнилое мясо выкидывали, а косточки складывали одну к одной и хоронили уже навечно. После этого пещера была готова принимать следующего покойника.

— Фу! Как мерзко!

— Леночка, тогда это было нормой.

— Станислав Львович, а почему вы рассказываете нам это здесь?, — Спросил Проквуст, постепенно приходящий в себя в благодатной прохладе зала.

— Терпение, мой друг, сейчас все поймете. Как вы заметили, в Израиле жарко.

— Очень жарко. — Вздохнула Елена и улыбнулась.

— И так было всегда. Вода была огромной ценностью, особенно знойным летом, поэтому ее запасали в сезоны дождей. Иерусалим копил воду в каменных цистернах, куда устремлялась дождевая вода со всех крыш города. Цистерны выдалбливали в глубинах окружающих скал. Примерно через триста лет после Христа, а может и позже, дошла очередь до этой горы. Здесь уже никого не хоронили. То, что вы видите, — Пилевич обвел рукой зал, — остатки одной из таких цистерн. Смотрите, вон там следы каменотесов.

— Да, видим. — Качнула головой увлеченная рассказом Елена.

— Никто не знает, на что наткнулись каменотесы: на расщелину, старую пещеру или древнюю цистерну, но, работая по расширению этой, они наткнулись на деревянный крест со следами крови. Легенда гласит, что он был животворящим.

— В каком смысле?

— В прямом, Георг, он воскрешал покойников, открывал очи ослепшим, проказных делал здоровыми.

— И где же этот крест?

— Увы. — Пилевич развел руками. — Крест утерян в веках, зато осталось это святое место. — Кстати, сколько времени?

— Девятый час.

— Спасибо, Леночка. Думаю. Вы еще вернетесь сюда сами, без меня, а сегодня нам с вами предстоит еще одно важное поклонение.

Они вернулись в храм и прошли к гробнице Иисуса. Она меньше всего была похожа на склеп и представляла собой маленький храм в храме. Около входа змеиным зигзагом стояла очередь туристов — паломников.

— Да-а!, — Протянул разочарованно Станислав Львович. — А я рассчитывал, что народ схлынет.

— А что там внутри?

— Там, Леночка, лежит камень, на котором Христос воскрес и стал Богом.

— Простите, Станислав Львович, но вот вы говорите, что бог умер, потом стал богом, несуразица какая-то получается!

— Это вы верно подметили, Георг, но ведь я не священник, всех канонов не знаю, говорю, что чувствую.

— Простите.

— Да, ничего страшного, я не в обиде, главное, чтобы нас Господь прощал. — Пилевич задумчиво потер подбородок. — Сегодня нам туда не попасть. Идите за мной.

— Скажите, Станислав Львович, а это действительно тот камень?

— Елена!, — Пилевич остановился и окинул ее строгим взглядом. — Да. Как же вы можете такое спрашивать?! Вы же христианка! Разве вам нужны доказательства, а как же вера? Вот вы без меня потом сходите на могилу Давида. Она находится в синагоге, евреи туда пускают всех желающих. Есть он там, он ли там? Этот вопрос кощунственен для любого верующего. Так же как, например, место успения богородицы. Надеюсь, вы там тоже побываете. Да, к чему это я? Ах, да! Над могилой Давида находится комната, в которой происходила тайная вечеря.

— Но ведь Иерусалим после Христа неоднократно разрушался и перестраивался?!

— Совершенно верно, Георг, в том то все и дело! Стены Иерусалима падали, а место осталось! Веришь?

— Верю!