Точка бифуркации

В-третьих, Ольгин ухажер за две недели до этого полета начал интересоваться, почему «М-2У» столь склонен к сваливанию в штопор и не склонен к выходу из него, приставая с вопросами чуть ли не ко всем, с кем встречался на аэродроме.

И, наконец, дежурный наблюдатель утверждал, что пилот перед сваливанием почти наверняка двинул на себя и ручку управления, и оба РУДа, что однозначно говорило о заранее обдуманных намерениях.

О том же самом говорили и совершенно правильные дальнейшие действия Куликовского. Он дал максимальный пар на оба движка, до предела отжал ручку и вывернул руль поворота в противоположную вращению сторону. Самолет опустил нос, штопор постепенно перешел в крутую спираль, а она – в пикирование, из которого курсант почти благополучно вывел машину на высоте около четырехсот метров. Почти – потому, что летающий паровоз Можайского был совершенно не предназначен для пикирования. Ни покойному Александру Федоровичу, ни мне даже в голову не приходило, что какой-то альтернативно одаренный индивидуум додумается загнать его в такой режим.

В общем, дальнейшее было закономерно – от сильнейшего встречного потока воздуха оба винта раскрутились настолько, что правый двигатель развалился еще в воздухе, а левый мог развить от силы треть номинальной мощности. Куликовский совершил вынужденную посадку в паре километров от аэродрома и поломал шасси. Правый мотор восстановлению не подлежал, левый – может, и подлежал, но явно того не стоил.

Узнав об этаких художествах Ольгиного воздыхателя, я велел немедленно представить его пред мои светлые очи.

– Вредительством занимаетесь, господин прапорщик? – насколько мог грозно вопросил я. – Такой хороший был аэроплан! Ему бы еще летать да летать…

– Никак нет, ваше величество, не вредительством! Мне показалось, что отсутствие отработанной методики вывода «М-2У» из штопора может в будущем привести к жертвам! Ведь на войне возможно все, а я имею честь служить в военно-воздушном флоте.

– На войне, говорите? Хм… значит, так. За воздушное хулиганство назначаю вам трое суток гауптвахты, и то потому, что не стали врать, будто сорвались в штопор случайно. Кстати, вы поняли, какую ошибку совершили при выводе?

– Так точно! Убирать давление пара до минимума следовало не при выходе из пикирования, а сразу после того, как машина из штопора перешла в спираль!

– Ну хоть что-то, хотя я на вашем месте вообще дал бы контрпар, однако продолжим. Мне почему-то кажется, что, пока вы будете сидеть, вас наверняка обуяет сочувствие к справедливой борьбе буров за свою свободу. Вы хоть знаете, кто это такие?

– Э-э-э…

– Понятно. Подозреваю, что в камере случайно найдется брошюрка о положении дел в Южной Африке. Вы ее прочтете и решите записаться в добровольцы. Запись производится на Гороховой улице, номер дома узнаете сами, это нетрудно. Но поедете вы помогать бурам не с пустыми руками, а выкупив за свои деньги оставшийся «М-2У» и тот, который вы расколотили, – на запчасти. И пару дельтапланов с запасными моторами.

– Ваше величество, но у меня нет таких денег!

– Вы их выиграете в карты. Сразу после вашего освобождения к вам подойдет пехотный капитан, с ним и сыграете.

– Ваше…

– Не волнуйтесь, вы обязательно выиграете.

– Ваше величество, я же не умею играть!

– Ничего, капитан заодно и научит, это недолго. И поедете вы в Трансвааль, пожалуй, не один. Подговорите двух-трех механиков из авиаотряда и, наверное, еще двоих на роль пилотов дельтапланов. Не обязательно из летного состава, можно и кавалеристов, потому что летать на дельтаплане можно научить любого максимум за две недели. Все понятно? Тогда желаю вам с пользой посидеть и подумать. И заодно вспомнить английский язык, который вы вроде изучали, пригодится.

К сожалению, императорские обязанности даже и близко не исчерпывались авиационными делами. Приходилось заниматься и куда менее приятными вещами – например, делать вид, что я начал разбираться с тем, что за время моего вояжа на Дальний Восток наворотил в русско-французских отношениях господин Витте. Именно делать вид, потому как досконально разобрались в этом более квалифицированные люди, чем я, и они же должны были скоро предоставить мне повод возмущенно заявить что-нибудь вроде «я же ничего такого не повелевал, что это за неуместная самодеятельность, уволить мерзавца!». Да, Витте уже явно слегка пересидел в министрах финансов. Жалко, специалист-то он отличный, организатор тоже, но вот только служит он не России и даже не мне, а крупному банковскому капиталу, причем верно и, я бы даже сказал, беззаветно. Так что поспособствовал Сергей Юльевич получению займа во Франции, и хватит с него. Хотя, конечно, было бы неплохо занять еще в Англии, но это, пожалуй, лучше поручить другим людям. И после того, как закончится Англо-бурская война.