Точка дислокации

— Вот что, Валера, — сказал он Жуку, удалившись от остальных на расстояние, гарантирующее конфиденциальность разговора. — Что-то не нравятся мне наши дела. Все кругом умные, все темнят, и верить никому нельзя, потому что…

— Потому что кто-то нас сдал, — закончил за него сообразительный Жук. — Что предлагаешь, командир?

— Даже язык не поворачивается, — признался Быков. — В общем, надо бы все-таки наведаться к Исмагиловым и убедиться своими глазами, что Расулов не сидит у них в зиндане или просто в какой-нибудь кладовке. Это надо сделать быстро, аккуратно и без шума. Никаких попыток освободить, никакой стрельбы, вообще никаких силовых контактов с местными — сходил, разведал, доложил. Не больше и не меньше. Понимаю, дело непростое, но что-то этот младший Расулов не вызывает у меня особого доверия. Мутный он какой-то, и глядит волком… Исмагилов поклялся ему, что не трогал Магомеда, а он и поверил. Или делает вид, что поверил, а сам себе на уме — только и ждет, чтоб мы отсюда свалили, чтобы устроить новую бойню. Тем более что момент уж очень подходящий: и формальный повод, вроде есть, и Исмагиловых мы прилично потрепали — приходи, бери их голыми руками и складывай в лукошко…

— Я понял, Данилыч, — прервав его вызванные неловкостью и оттого излишне многословные излияния, просто сказал Жук. — Дело пустяковое, тем более что в лицо они меня не знают. Прикинусь туристом, повешу на пузо фотоаппарат… в общем, придумаю что-нибудь.

— Потому я и обратился с этим именно к тебе, — сказал Быков. — Котелок у тебя варит как положено и даже чуточку лучше. Мне бы самому этим заняться, да время поджимает. Надо срочно возвращаться в Москву и для начала поговорить по душам с Логиновым. Не думаю, что он настолько изменился, чтобы продать нас с потрохами, но деньги — страшная сила, не говоря уже о власти. А уж Шапошникова тряхнуть хорошенько сам бог велел.

— Да, — согласился Жук, — его позиция мне сразу не понравилась. Я раскошеливаюсь, а вы будьте любезны выполнять работу и не задавать лишних вопросов… В общем, кто платит, тот и заказывает музыку. Как будто мы и в самом деле наемники… Короче, Данилыч, ты не парься. Делай, что считаешь нужным, а я не подкачаю. Конечно, вместе было бы лучше — что здесь, что там, — но я все понимаю: время. Нас мало, а поспеть надо везде.

Он с откровенным сожалением покосился на «бентли», около которого, как голодная акула возле садка с рыбой, кругами прохаживался Якушев. «Мальчишка, — подумал Быков. — Его отправляют волкам зубы заговаривать, а он жалеет, что не удалось прокатиться с ветерком на крутой тачке…»

Закончив с Жуковым, он отозвал в сторонку Якушева, а затем и Баклана, дав каждому инструкции, оставлявшие довольно большой простор для фантазии и инициативы. Исключение составил разве что Баклан, инициативу которого следовало постоянно направлять в нужное русло во избежание крайне нежелательных последствий. Впрочем, Баклан остался доволен: исполнителем он был почти идеальным, а вот по части планирования у него всегда было туговато.

Покряхтывая и потирая ладони от удовольствия, Якушев погрузился на водительское сиденье «бентли».

— Ты особенно-то не отставай, — сказал он направляющемуся к «Ладе» Баклану, — а то еще, чего доброго, потеряешься. Будешь сидеть на обочине и плакать: люди добрые, подскажите, как до Москвы добраться!

— Дело было не в бобине — раздолбай сидел в кабине, — с достоинством продекламировал Баклан и добавил в прозе: — На одних лошадиных силах далеко не уедешь, тут еще и водить надо уметь.

— Ну-ну, — сказал Якушев, — покажи-ка, дядя, что ты умеешь. Может, ты меня еще и обгонишь?

— Да раз плюнуть, — хмыкнул Баклан. — На прямой, может, и нет, а на трассе — запросто. Как ребенка на трехколесном велосипеде. Помнишь, как в песне: вот пуля пролетела, и ага…

— За руль садись, пуля, — сказал Якушев. — Постарайся хотя бы не заглохнуть, когда трогаться будешь.

— Отставить спортивные состязания, — строго приказал Быков. — Дурака валять будете, когда дело сделаем. Получите с Шапошникова, что вам причитается, купите себе по тачке и гоняйте на здоровье, пока в хлам не разобьете.

— Что я, больной — собственную машину гробить? — возмутился Баклан и, усевшись наконец за руль, запустил двигатель. — Ах ты, ласточка! Что ж ты не моя-то, а?

— Катитесь. С Богом, бойцы, — напутствовал их Быков.

Жук дал отмашку, и машины одновременно сорвались с места так, что задымилась резина.

— Вот клоуны, — сказал Жук, поплотнее натягивая кепи, с козырька которого капало, как со стрехи. — Ну, Данилыч, пора и нам по коням?

— Ни пуха, — сказал Быков, пожимая ему руку.

— К черту, — ответил Жук и, помахав на прощанье, быстрым шагом направился к скучавшему поодаль «уазику» с эмблемой ВДВ на дверце.

Роман Данилович проводил взглядом исчезающие за пеленой дождя рубиновые точки его габаритных огней и стал неторопливо подниматься по аппарели к широкому, как ворота пожарного депо, грузовому люку транспортника: настало время познакомиться с пилотами, которые должны были доставить его в Москву.

Глава 9

— Марьино, — сказал таксист.