Точка невозврата

И Силякин заговорил. Он рассказал, что еще в Москве они связались с представителями властей ДНР и ехали на Украину уже с необходимыми контактами. По приезду в Донецк они встретились с представителями Министерства печати ДНР, где получили аккредитацию и необходимую информацию. Основное их задание было снимать сюжеты о готовящемся референдуме в ДНР 11 мая, его надо было показать, как реально единый порыв населения. После этого, по согласованию с редактором они продолжили съемки, сделав упор на начавшиеся боевые действия. По словам Силякина, они просто находили людей из местных, которые выводили съемочную группу на бойцов Новороссии. Так и у аэродрома они оказались случайно — хотели просто поснимать украинскую базу. Телефонов своих контактов он не помнит, они записаны в трубку.

Вадим с Андреем слушали пленного около получаса.

— Ладно, гражданин Силякин, вижу, что вы еще не до конца осознали свое положение. Поэтому мы вас оставим подумать. А вернемся мы завтра и продолжим.

— Мне можно еще воды? — попросил пленный. — И сообщить нашему консулу…

— Конечно, Олег Владимирович, сообщим. В свое время. А насчет воды я распоряжусь. Утром. Спокойной ночи. — Трофимов повернулся к часовому и сказал: — Охраняй боец. Не вздумай пристрелить ночью. Или кроссовки снять.

На улице, наслаждаясь свежим воздухом, глядя на первые появившиеся звезды, Вадим спросил:

— Че-то ты, Андрюха, какой-то кислый… Чего остановился, не дожал? Он уже почти поплыл… Не лежит душа их колоть?

— Не лежит. Я уверен, что это журналисты. А то, что они оказались рядом с расчетом ПЗРК, — не преступление. Это их работа. Они не стреляют. Поэтому и ломать их у меня нет никакого желания.

— Да понятно, — Вадим кивнул, — у меня, в общем, тоже.

Подошедший «Сумрак» покачал головой.

— Да, парни, видно работу профи. Хорошо говорили, я прям заслушался. А что не дожали?

— Понимаешь, клиент должен дозреть. Он сейчас сделал в разговоре первые шаги, сдал первые позиции — донецкие контакты, а это уже прогресс. Первый шаг, шажок даже. Но это самое важное. Теперь можно будет вообще его подтянуть на сотрудничество. Было бы время. Ладно, пошли к тебе. Я что-то проголодался…

В кунге разведчиков Колесов с Корецким со скрипом, но согласились с позицией эсбэушников, что задержанные являются настоящими журналистами.

— Но это ничего не меняет! — на повышенных тонах высказывался «Душман». — ПЗРК не каждый день захватывают! А они знали, кто и где будет его использовать. Значит, могут знать и где остальные зенитчики! Вы это спрашивали?

— И что? Ты им зубы будешь спиливать напильником? — иронично поинтересовался Шевченко. — Не трогай их, Дима. Завтра мы с Вадиком дожмем. Вы только с утречка взбодрите этих журналюг.

— Предлагаю следующее, — Корецкий плюхнулся на стул и с удовольствием потянулся. — Завтра с утречка, без завтрака и воды выставляем их на колени на бруствер, на самое солнышко. К вечеру заговорят как миленькие. У нас в Афгане амеры так духов за несколько часов раскалывали — мозги плавятся, в горле все пересыхает, язык как наждачка становится. Человек готов на все ради глотка воды и тенечка. А у нас вроде тоже погодка устаканилась, так что будет нам благоприятствовать.

— Во, слышали? — повернулся к Корецкому Колесов. — И никто их пальцем не тронет.

— Ну, ну… Ладно, давайте, что ли, поужинаем? До утра они никуда не денутся, а там решим.

Колесов вызвал своего подчиненного старлея и дал команду накрыть на стол. Уже ставшая привычной простая еда — хлеб, консервы, сало и колбаса — в этот раз дополнилась бутылкой виски.

— Муженко подогнал. Узнал, что это я озадачил активизироваться по противодействию ПВО в районе Крама, вот и похвалил, — похвастался «Сумрак». — Спецназеров, кстати, приказал представить к госнаградам!

— Ну, в принципе, есть за что, — ответил Таран, макая перо зеленого лука в соль. — Я насколько помню, когда наши воевали в Афгане, то за «Стингер» Героя давали.

— Обещали, но не дали, — усмехнулся Корецкий. — Спецназовцы грушные взяли «Стингеры» в январе восемьдесят седьмого, но никому Героя не дали. Только в Москве генералы пополучали. У них, у москалей, всегда так, по-скотски. Никогда исполнителей не баловали и не щадили.

Вадик Трофимов, проглотив огромный кусок хлеба с тушенкой, — возмутился:

— Но-но! Ты не гони на всех, я тоже, между прочим, москаль!

— Ты не москаль, ты русский, — отмахнулся Корецкий, — москали, они в Москве сидят, там русских нет. Одни угры с татарами. А истинно русские — здесь, где Киевская Русь появилась.

— Ого, какие у нас диспуты пошли, — в свою очередь усмехнулся Шевченко. — Продолжай, Дима, устрой нам политинформацию…

Так, в дружеской болтовне и под хорошую закуску, они просидели какое-то время, когда у Тарана сработала рация:

— «Медведь», ответь «Воротам»!

Сергей, кряхтя, полез за радиостанцией, которую в тесном помещении доставать было весьма неудобно. Вытащив, наконец, ее из набедренного кармана, ответил:

— «Медведь» на приеме!

— Подойдите, тут к вам ваши приехали. Срочный вопрос.

— Какие еще наши? Ночь на дворе!

— Говорят из Харькова!