Точка невозврата

«А что, возможно. Надо и это в Центр сообщить. В контексте прибытия новых сил и средств, и подготовки какой-то операции по захвату населенного пункта. Жаль, неизвестно какого…»

Прошло еще несколько дней. Май закончился, пришли жаркие июньские деньки. На территории Донбасса вовсю разгорались активные боевые действия. И везде: под Луганском, Карловкой, Волновахой, на российско-украинской границе все более активно в бои вступала армия… Артиллерия и танки стали неубиваемым козырем ВСУ — противопоставить им ополченцам было нечего…

2 июня вечером Таран пришел к ним в кунг с совещания с мрачно-торжественным выражением лица. Андрей с Вадимом, игравшие в дурака, увидев это, сразу отложили карты.

— Что случилось?

— Так, мужики. Начинается серьезная херня. Через пятнадцать минут вся мобильная связь в лагере будет заблокирована рэбовцами. Сегодня вечером войска выдвигаются на зачистку Красного Лимана. В пять утра они должны быть на позициях развертывания и начнут штурм. У всех есть пятнадцать минут предупредить родных, что связи какое-то время не будет.

Вадим присвистнул:

— Однако… И что, много войск уходит?

— Да почти вся десантура, танки семнадцатой бригады и нацики. Авиация прикрывает сверху. Одновременно собираются взять Семеновку, замкнуть Славянск с востока.

— Круто. А мы что делаем? — попытался уточнить Андрей.

— Ничего, — пожал плечами Сергей. — Ждем пленных и новостей. Звоните, пока связь не вырубили.

Сделав пару звонков родителям и бывшей жене, Андрей быстро набрал сообщение в Телеграме.

«Срочно! Войска выдвигаются на штурм Красного Лимана и Семеновки. Выдвижение проводится в режиме секретности, РЭБ глушит мобильные телефоны. Штурм начнется в 05.00. Задействованы части ВДВ, 17-я танковая бригада, НГУ, авиация».

Выйдя на улицу, офицеры в прямом смысле слова почувствовали размах готовящейся операции: несмотря на позднее время, ревели двигатели бронетранспортеров и танков, группы бойцов перемещались в полной выкладке, в воздухе висел жаркий смрад сгоревшего топлива и отголоски многочисленных команд — армия выдвигалась в бой…

Посмотрев на это светопреставление, Андрей с Вадимом пошли спать:

— Утро вечера мудренее…

Утром, выбравшись из кунга, Шевченко с удивлением не услышал обычного звукового фона, который постоянно висел в лагере.

— А что так тихо? — поинтересовался он у Тарана, который заканчивал утренний моцион. — И почему ты не на совещании?

Сергей, перекинув полотенце через плечо и с наслаждением подставляя дрябленький животик утреннему солнцу, ответил:

— Не к кому идти на совещание. Муженко и компания ночью убыли с войсками. А тихо так, потому что в лагере остались только дежурные смены и караулы. Практически вся группировка снялась.

— О как… Завтраком-то хоть покормят?

— Надеюсь. Давай умывайся и пойдем проверим.

С завтраком все было в порядке. Столовая 95-й десантной бригады, которая обслуживала офицеров, функционировала как надо. В глаза бросалось только практически полное отсутствие посетителей: большинство офицеров лагеря выехало.

— Они на трое суток с довольствия снялись. Сухим пайком взяли, — прокомментировал словоохотливый солдат-раздатчик.

Делать было практически нечего. От связистов ничего интересного не поступало, в разведке сидел всего один офицер, который пояснил, что весь отдел снялся вместе со штабом группировки и вся инфа идет там. От скуки эсбэушники прогулялись на полевой аэродром. Там кипела работа. На глазах у офицеров техники готовили к вылету два Ми-24, загружая ракеты в подвесные блоки НУРСов[63]

. Не прошло и десяти минут, как две машины, взбив пыль своими винтами, взмыли в воздух и полетели в сторону Славянска.

— Фу, блин, напылили, — ругался Вадим. — Пошли отсюда, а то снова мыться придется.

Было около двух часов дня, когда, одурев от жары и безделья, они расселись в тенечке возле своего кунга. Говорить ни о чем не хотелось. Андрей читал новости на смартфоне, Таран просматривал какие-то бумаги, Вадим просто тупо дремал, развалившись в кресле.

В этот момент за кунгом, где проходила условная «улица» лагеря, раздался шум подъезжающей машины, визг тормозов, а затем крик:

— Эй, кто может! Срочно сюда, к медсанбату, помогите раненых разгрузить!

Они узнали голос: это был их знакомый Виктор, заместитель командира медсанбата и по совместительству хирург. Переглянувшись, офицеры подскочили и выбежали из-за кунга на «улицу». У въезда на территорию медсанбата стоял военный тентованый «Урал» с красными крестами. Задний борт откидывали грязный как черт водитель и прихрамывающий боец, с белой марлевой повязкой на правом бедре.

В кузове вповалку лежали украинские бойцы. Состояние у всех было разное. Кто-то начинал шевелиться, пытаясь самостоятельно вылезти из машины, кто-то лежал без движения… Наспех намотанные бинты, бурые пятна на грязных повязках, разорванная форма, вонь и стоны — сознание схватило картинку целиком, как контрастное фото.