Точка невозврата

— Бля… Нашел, о чем вспоминать, — махнул рукой медик, — перед выборами они все много пиз. т, а потом — хрен. Мы для них просто пушечное мясо. Пацанов жалко — одному двадцать пять, второму — девятнадцать, мехвод тоже молодой… Как им теперь жить?

— Думаешь с той стороны старики воюют? — горько усмехнулся Андрей. — Видел я их, допрашивал — одна молодежь.

— Андрюх, я врач, мне вообще-то не положено делить раненых на своих и чужих. Но они же по нам стреляют! И россиянам продались!

Шевченко сплюнул на асфальт.

— Это да. И возразить нечего. Я просто хотел сказать, что молодежь гибнет с обеих сторон и это отвратительно. А все из-за каких-то уродов во власти.

— Тут я согласен. Знаешь, у меня у самого друг остался в Донецке. Еще в начале мая созванивались, он сам-то военный пенсионер. Звонил мне, рассказывал, как они там все поднялись против бандеровцев, упрекал, что я предал отцов… потом я сказал, что еду в командировку на Донбасс, он и пропал. Ладно, поехали на базу?

— Давай…

В кунге его ждал Вадим.

— Ну, Андрюха ты дал! Серега тут как бешеный метался, грозился на тебя в Киев настучать.

— Да пошел он. Понимаешь, Вадик, мы тут сидим в тепле и уюте, а там реальная война пошла, с танками, артиллерией и авиацией. Я должен был своими глазами увидеть.

— Ну что, увидел?

Шевченко достал из шкафа бутылку водки и налил в две кружки.

— Давай, Вадик. За то, чтобы когда-нибудь те, кто развязал эту войну, висели в петле. Будь они прокляты!

Они выпили, и Андрей стал ожесточенно уничтожать немудреную закуску. В кунг вошел Таран. Он молча присел к столу и, глядя в глаза Андрею, протянул свою кружку. Внутренне усмехнувшись, Шевченко налил всем троим. Выпили молча, не чокаясь.

— Дурак ты, Андрюха. Что ты кому доказываешь? В смелости твоей мы не сомневаемся, вояки местные тоже. Зачем ты лезешь, куда тебя не просят? — негромко спросил Таран, закусив кусочком хлеба.

— Понимаешь, для того, чтобы аргументированно говорить о том, что здесь происходит, надо увидеть это своими глазами. Теперь мне никто не сможет впарить херню про то, как мы освобождаем Донбасс от террористов. Мы просто разносим в щебенку населенные пункты с террористами и мирными. Вот и все наше освобождение. Помяните мое слово, дальше будет только хуже.

Таран скептически усмехнулся.

— Что толку с того, что ты поймешь здешнюю ситуацию. Все равно ты, я, мы все будем выполнять приказы тех, кто наверху. Причем нашей конторы это касается даже в большей степени, чем армии или ментов. Потому что именно нам поручат выкорчевывать эту заразу. И хочешь не хочешь, а придется ее корчевать, с кровью и грязью. И твое понимание не даст тебе возможности стоять в стороне. Разве что уволишься…

— Это вряд ли, — нарушил молчание Трофимов, — связюки сегодня сказали, что у нас типа введен режим особого положения в службе, поэтому все увольнения приостановлены. Только по веским причинам, инвалидность там или по семейным.

— Вот видишь. Так что придется тебе, Андрей Иванович, вместе со всеми другими сотрудниками СБУ мочить сепаров до полной победы.

Андрей даже засмеялся над этой фразой.

— Знаешь, после того, что я сегодня увидел, я уверен — победа будет не скоро. Если она вообще будет. Расстреливая танками дома и школы, мы плодим людей, которые ненавидят нас. Спустя какое-то время тут будет масса местных, у которых украинский флаг будет ассоциироваться с убийствами, разрушениями и мародерством.

— Ничего, год, два, три, да сколько бы ни пришлось — задавим. Кого посадим, кого ликвидируем, кого в Россию выдавим. Главное, чтобы политики не вмешивались и палки в колеса не вставляли. А там, придет время, и Крым освободим. Я, кстати, все время мечтал купить на пенсию домик в Крыму. Вот как раз к пенсии и освобождать надо.

— А тебе сколько до пенсии? — снова встрял Вадим.

— Пять лет, — с грустью пожаловался Таран. — Еще как медному котелку.

— Ты всерьез рассчитываешь, что через пять лет мы вернем Крым? — недоверчиво уточнил Шевченко.

— Да. Я вообще думаю, что год-два — и Рашке кранты. Видишь же, как на нее наезжает Запад. Пи. ц придет экономике, скоро им жрать нечего будет. А еще и Крым тянуть. Так что уверен, Донбасс они скоро бросят, а без их поддержки местных мы быстро к ногтю прижмем.

— Ну, поживем — увидим, — решил свернуть скользкую тему Андрей. — Ладно, давайте выпьем, а то сегодня острых впечатлений тоже хватило.

Утром Андрей услышал громкие голоса по соседству. «Небось разведка вернулась» — подумал он и вышел на улицу. У входа в соседний кунг счищал грязь с ботинок Виктор, зам «Сумрака».

— О, здорово Андрюха! Наслышан, наслышан, как один отмороженный эсбэушник без каски и брони на передок за ранеными гонял. Говорят, своим видом всех сепаров разогнал!

Андрей скорчил рожу и плаксивым голосом произнес:

— Не виноватый я! Медики заставили, — и, перейдя на нормальный тон, спросил: — Когда вернулись?

— Да вот, десять минут. Дима в отделе, в Киев докладывает, а меня отпустил. Помыться, побриться и после обеда на дежурство.

— А что, штаб возвращается? — уточнил Андрей.